Почему власть отказалась от реформирования Минпрома и сделала ставку на очередную холдингизацию? Что принесет создание семи госкорпораций? Чем закончилась предыдущая подобная кампания? Стоит ли говорить о начале скрытой чиновничьей приватизации народного достояния?
Ответы на эти вопросы газета «Белорусы и рынок» искала с помощью экспертов. Когда летом с уходом в отставку Сергея Румаса случилась смена премьер-министра, перед представлением нового главы Совмина, Романа Головченко, активно обсуждалась тема подготовки реформы Министерства промышленности, которая была прописана в проекте программы деятельности правительства до 2025 года. Документ должен был увидеть свет аккурат перед выборами, но этого не случилось. В итоге давно назревшие изменения снова отложены, и Минпром не превратился в Министерство промышленной политики. Реформировать Минпром предлагали не для галочки: планировалось разделить функции собственника и регулятора. Последние громкие заявления на этот счет были сделаны министром экономики Дмитрием Крутым в октябре 2018 года и заместителем премьер-министра Игорем Ляшенко в феврале 2019-го. В положенном на полку проекте реформы Минпром планировалось упразднить, а более полутора тысяч предприятий разделить на стратегические, которые перейдут в ведение Госкомимущества, и нестратегические, которые будут переданы местным органам власти либо проданы. Ликвидировать планировалось и два концерна — «Беллегпром» и «Беллесбумпром», часть функций которых должно было взять на себя новое Минпромполитики, которое переставало быть хозяином и управленцем в одном лице. Теперь же об этих планах забыли, и, представляя 25 января программу деятельности правительства до 2025 года, Роман Головченко заявил, что видит решение проблем госпредприятий в создании семи госкорпораций: «Это имеет прямое отношение к политике эффективного госсектора. В современных условиях для восстановления экономического роста это основной вызов». Ранее, 2 декабря, он сообщил, какие предприятия войдут в госкорпорации: «…платежеспособные, которые могут развиваться самостоятельно без существенной поддержки государства. Вопрос лишь в их определенном финансовом оздоровлении и улучшении менеджмента». Похоже на то, что чиновники, как рубщик в мясном отделе, грамотно отсекли нужное от ненужного. Ведь тогда же Головченко обозначил две группы проблемных предприятий. В первую вошло «не так много, около 250, с высоким уровнем долговой нагрузки, что не позволяет им крепко стоять на ногах. Практически все, что они зарабатывают, уходит на обслуживание долгов. Но они способны развиваться, поэтому нужно принимать меры по их финансовому оздоровлению». Еще для четырехсот, которые совсем уж плохи, Совмин вынес безжалостный приговор: «…финансовая поддержка со стороны государства целесообразна только для 20—25 из них. Остальным предстоит перепрофилирование, санация, ликвидация». Далее Роман Головченко пояснил: «Не хочу бросаться громкими заявлениями, что правительство за полгода или год решит эту задачу, но считаю, что есть воля решать вопрос, видение, как это делать, и команда, которая готова реализовывать задачу…» Многие аналитики смотрят на затею весьма скептически, в том числе и через призму былой холдингизации. Ведь на слуху «шикарные» итоги в деревообработке, сахарной и других отраслях, закончившиеся убытками и «посадками». Так ли все плохо было при первой «объединительной» попытке, поинтересовались мы у прекрасно знакомой с темой директора НИЭИ Минэкономики Юлии МЕДВЕДЕВОЙ. «Основной период создания холдингов пришелся на 2012—2013 годы. Было образовано 55 холдинговых структур с участием государства, объединяющих около 600 юридических лиц. Всего в Госреестре холдингов значится 94 таких структур. На них приходится около 12 % занятых, 16 % выручки, 22 % экспорта товаров, 25 % объема промпроизводства и 5 % инвестиций в основной капитал, и это красноречиво свидетельствует, что масштабы холдингизации в белорусской экономике значительно преувеличены. Широко распространенное мнение, что все созданные холдинги — неэффективно работающие структуры, не соответствует действительности. Это в полной мере относится и к холдингам с участием государства: среди них есть такие, где средняя зарплата достигает 1000 долларов, уровень рентабельности реализованной продукции, работ, услуг — 60 %», — отметила Юлия Медведева. По ее словам, целью правительства Михаила Мясниковича при создании холдингов было «повышение конкурентоспособности за счет масштабирования бизнеса и извлечение выгод, ему сопутствующих, наведение порядка в госактивах, им вверенных. Благодаря холдингам отраслевые органы управления должны были разгрузиться от не характерных для них, избыточных функций хозяйственного управления и заняться своим непосредственным функционалом — отраслевой политикой». Можно констатировать, что в целом затею нельзя назвать удачной. Ведь практически все проблемы остались: Минпром и другие госорганы не только продолжают вмешиваться в деятельность управляющих компаний, но и доводят до «дочек» показатели, согласовывают кандидатуры директоров, которые так и остались формальными руководителями. Если говорить об экономической эффективности, то и здесь ничего принципиально не изменилось. Та же история с усилением позиций на рынке и конкурентоспособностью, а ведь именно эти три цели ставились 10 лет назад. Для чего же затеяна новая кампания? Вот ответ Романа Головченко: «В целях объединения производственного и технологического потенциала, создания новых продуктов, выхода на внешние рынки не с отдельными товарами, а с системой машин, технологий и широкой линейкой продукции. В совокупности это снизит издержки предприятий, улучшит их финансовое состояние, доступность финансирования, создаст единую экспортную стратегию и повысит конкурентоспособность по отношению к крупным мировым компаниям». Предприниматель, эксперт по управлению и развитию Геннадий ТЕРПИЛОВСКИЙ в эти заклинания не верит: «Правительство заявило, что в результате создания семи госкорпораций возникнут крупные игроки на мировом рынке и что они смогут в первую очередь повысить конкурентоспособность именно там. Что же они будут на него поставлять? В том же выступлении Головченко поставил задачу, что за 5 лет необходимо удвоить(!) поставки за рубеж высокотехнологичной продукции. То есть, согласно статистике, достичь 2 млрд долларов. Вдумайтесь: 2 из 50 млрд экспорта, которые запланированы на 2025 год! То есть довести их всего лишь до 4 %... Так что заявление Головченко четко говорит о том, что создание госкорпораций не преследует целью рост, и задача создания производственного и технологического потенциала достигнута не будет. Приведу аргументы — цифры. В первую госкорпорацию, в области сельхозмашиностроения, должно войти 30 предприятий. Лидерами отрасли у нас являются МТЗ и «Гомсельмаш», на которых работает более 23 тыс. человек. При этом выручка «Гомсельмаша» в 2019-м, спокойном году составила 130 млн евро, а МТЗ — 500 млн. А вот прибыль на тракторном… 1 млн евро, а у «Гомсельмаша» — 10 млн евро убытка. Я сравнил эти цифры с немецким семейным бизнесом — компанией Claas, также производящей сельхозтехнику. На семнадцати заводах компании работают 11 тыс. человек. В 2020-м, проблемном году выручка составила 4 млрд евро, прибыль — 107 млн. Это в кризисный год! Мне кажется, комментарии излишни», — отрезал Геннадий Терпиловский. Так, может, вовсе не к достижению обнародованных целей готовится правительство и чиновники? Головченко сказал, что выступает за механизм передачи части акций руководителям и работникам предприятий — «в случае успешного решения поставленных государством задач». Не означает ли это, что идет подготовка чиновничьей приватизации прибыльных госпредприятий? «Мне кажется, одной из причин выбора варианта с госкорпорациями является то, что приватизировать 2 % от корпорации не так заметно, как 40 % от маленького предприятия, что может вызвать большой резонанс, в том числе и политический. К примеру, стоимость активов МТЗ составляет 2,5 млрд рублей, а всех 30 предприятий, которые войдут в госкорпорацию, — минимум 10 млрд. Проще получить приватизационный выигрыш в режиме маленькой части огромного пирога. В виде «премий за управление» госкорпорацией», — пояснил Геннадий Терпиловский. Так, может, вычленят самые прибыльные и сделают их эффективными? Может, создавая «под себя», не повторят судьбу холдингов? «Я не понимаю экономического механизма, который должен обеспечить рост эффективности десятков предприятий при «укрупнении». Если бы в Беларуси было внушительное количество очень умелых и эффективных топ-менеджеров, то, наверное, это еще могло бы помочь решить проблему эффективности при создании госкорпораций. Но не думаю, что у нас хватит таких управленцев, поэтому единственное, что предвижу, это переписывание старых долгов на новые юрлица», — резюмировал сагу о госкорпорациях старший научный сотрудник BEROC Лев Львовский.
Минпром — живее всех живых
Микеланджело из мясного цехаХолдингов — десятки, а проблемы те же
Не то спортлото: 2 из 50
Семь госкорпораций и одна приватизация