Однако, как всё-таки переменчива бывает судьба! Вот, казалось бы, только жить да радоваться премьер-министру правительства Её Величества Королевы Елизаветы II — Борису Джонсону
За каких-то пять лет он сделал головокружительную карьеру: выиграл референдум по выходу Великобритании из Европейского союза, занял пост министра иностранных дел, сместил Терезу Мэй с поста лидера тори и с поста премьер-министра, победил на парламентских выборах декабря 2019 года с огромным перевесом над лейбористами. Реализовал Брекзит несмотря на все препятствия со стороны сторонников членства Британии в ЕС — в самой Британии и в руководстве ЕС. Одним словом – триумф за триумфом. Но…
Пришла весна 2020 года, и на Соединённое Королевство обрушился COVID-19. Пандемия коронавируса унесла более 100 000 жизней британцев, подорвала британскую экономику так, как ни один кризис за последние 100 лет, ввергла в катастрофическое состояние всю систему образования – как школьного, так высшего. И вроде бы забрезжила надежда на скорое окончание этой напасти – недавно был опубликован правительственный план постепенного выхода из депрессивного локдауна, который должен вернуть страну в нормальное доковидное состояние к 21 июня. Но…
Грядут парламентские выборы в Шотландии в мае этого года. А вместе с ними грядёт и повторный референдум в той же Шотландии о выходе из состава Соединённого Королевства. С практически предсказуемым результатом. Если такой референдум в 2014 г. закончился поражением сторонников шотландской независимости, то нынче всё для них смотрится оптимистично. Регулярные опросы населения показывают, что за выход из состава Великобритании высказывается большинство не менее чем в 52%. А шансы партии шотландских националистов под водительством нынешнего премьера Николы Стёрджен на формирование однопартийного правительства по итогам майских выборов близки к 100%. И именно потому, что SNP идёт на выборы в Холируд под лозунгом шотландской независимости и вступления в ЕС.
Нельзя сказать, что эту угрозу в Великобритании никто не замечал, и заволновались по этому поводу в Лондоне только сейчас. Замечали и принимали всерьёз. И даже предлагали всякие рецепты – как эту угрозу нейтрализовать. Мне об этом доводилось писать неоднократно. «И вот опять», — как говаривал в таких случаях Цицерон российской политики Виктор Степанович Черномырдин.
Дело в том, что переполох в британском истеблишменте по поводу почти неизбежного шотландского референдума нарастает с каждым днём. Вот только два примера из консервативной прессы: статья Алистера Хита (Allister Heath) «Никчёмная и авторитарная партия шотландских националистов превращает Шотландию в несостоятельное государство» в выпуске газеты The Telegraph за 24 февраля и статья Кэти Боллс (Katy Balls) «Распад: Борис Джонсон практически теряет Шотландию?» в свежем номере The Spectators.
Вот как начинает свою статью Аллистер Хит: «Неужели это – конец? Неужели независимость Шотландии – это лишь вопрос времени, страсти слишком раскалены, взаимная ненависть бьёт через край, дурная кровь кипит? Станет ли величайшим наследием Бориса Джонсона распад самого успешного политического союза в новой истории, а не триумф Брекзита и восстановление после КОВИДа?
Я очень-очень надеюсь, что нет. Несмотря на необъяснимые субсидии, анти-английскую пропаганду, плотно засевший в Вестминстере левый блок, я всё равно – сторонник союза по личным, эмоциональным, философским и стратегическим соображениям. Я люблю Соединённое Королевство – прекрасную живую конструкцию, во многих отношениях служащую маяком для всего мира с 1707 года».
Трогательное признание, не правда ли? Даже при том, что пассаж про «маяк» напоминает недавнюю аугурационную речь 46-го президента США Джозефа Байдена. И при том, что «маяки» ведь на самом деле бывают разные. Одни указывают путь в безопасную гавань, а другие – те места, которые мореходам нужно обходить стороной. И чем дальше, тем лучше. Но тем не менее. В искренности этого вступления сомневаться не приходится, а сама его тональность безошибочно подсказывает: автор реально чует беду. И – большую беду.
Любопытно отметить, что зачин у Кэти Боллс значительно менее экспрессивен и не столь исповедален (вся эмоция ушла в заголовок), но и она при всём деловом репортёрском подходе к проблеме рисует ситуацию в отчётливо тревожных тонах. Вот так: «Вместе с боем часов, отметившим 17.00 в прошлую пятницу, новый глава отдела Союза в офисе премьер-министра должен был провести брифинг для помощников правительства с изложением новой жёсткой стратегии противостояния партии шотландских националистов. Это было срочно необходимо: кампания по выборам в шотландский парламент стартует через несколько недель, и если Никола Стёрджен получает большинство – что весьма вероятно – она потребует новый референдум по независимости. И шансы на выигрыш у неё очень высоки. Любой план по спасению Британии нужно задействовать прямо сейчас.
Но где-то за час до этого мероприятия по е-мейлу пришло сообщение о его отмене. Более того, автор этой стратегии Оливер Льюис (Oliver Lewis) ушёл в отставку за две недели до того как он должен был возглавить этот отдел».
При всём различии зачинов, настрой обоих авторов очевиден: надо спасать Соединённое Королевство и спасть немедленно. Вопрос только один – как именно? Аллистер Хит констатирует, что националистический настрой большинства шотландского электората не поколебать никакими разумными доводами. Даже личная склока между прежним лидером партии и премьер-министром Алексом Сэлмондом (Alex Salmond) и его протеже/преемницей Николой Стёрджен, переросшая в громкий публичный скандал, не остановит, по мнению журналиста, сторонников SNP. Хотя скандал этот и набирает обороты после того, как Алекс Сэлмонд был оправдан судом по обвинению в сексуальных домогательствах и теперь намерен отомстить Стёрджен и её команде «по полной».
Стоит отметить, что колумнист из Guardian Мартин Кеттл (Martin Kettle) всё же высказывает предположение, что этот скандал – наряду с другими факторами — может «пустить под откос шотландскую независимость». Победа на выборах партии шотландских националистов вроде бы предрешена. Но в ходе предвыборной кампании оппозиция получит больше возможностей для критики в шотландских масс-медиа, в агитационных материалах, условия голосования будут включать голосование по почте, явка может оказаться ниже 56%, отмеченных на предыдущих выборах. И, если всё это сложится к моменту голосования в общий фон, то Стёрджен может и не получить большинства.
Но полагаться на это непредсказуемое и неуправляемое «если», а говоря по-русски — «на авось», Аллистер Хит не считает возможным. В том числе и потому, что для него Шотландия – неразрывная часть более чем трёхвекового общебританского культурно-исторического и военно-экономического наследия. Он вспоминает огромный вклад в интеллектуальный багаж европейского Просвещения таких великих шотландцев как Адам Смит, Дэвид Юм, Адам Фергюсон. И превращение Шотландии в failed state, в «банановую республику» или в то, что он называет «a one-party crony-state» — что-то вроде «однопартийного государства свояков» действительно для него невыносимо.
Так что же делать? Журналист выписывает такой рецепт: «Консерваторы в Вестминстере просто не могут смотреть на всё это сквозь пальцы, из опасения, что любое внимание из Лондона просто плеснет бензинчика в националистический огонь или поможет лейбористам. Речь о национальных интересах: Шотландия нуждается в более пристойных политических опциях, даже если это означает увеличение мандатов для лейбористов (а так же и для тори). А Союз нуждается в спасении. Юнионисты, лейбористы так же как и тори должны отложить в сторону свой дурацкий трайбализм и сотрудничать. То же относится и к сторонникам и противникам Брекзита».
И более того: «Должна быть создана полностью отдельная Шотландская партия тори». По той простой причине, что только сами же шотландцы консервативных убеждений могут найти адекватный язык и адекватных людей для противостояния сецессионизму. «Мы должны надеяться, что это сработает, ведь на кону – сама целостность британской демократии», — заключает журналист свой пламенный текст.
Но если Аллистер Хит обязывает лишь надеяться на срабатывание предложенных им мер по нейтрализации шотландского сепаратизма, то Кэти Боллс рассказывает о том, что происходит в центральном правительстве. Какие стратегии и какие конкретные меры по её реализации собирается использовать премьер-министр Борис Джонсон.
Для начала она констатирует, что на данный момент в вопросе о «шотландской независимости» в самом правительстве царит полная неразбериха. Отставка Д.Льюиса ещё до того, как он должен был возглавить отдел Союза – тому наглядное свидетельство. Как предполагается, эта отставка была вызвана влиянием невесты премьера Кэрри Саймондс (Carrie Symonds), которая, по мнению некоторых грандов в партии тори, является настоящей правительницей Британии.
Так это или не так – сказать трудно. Но факт её участия в отставке Доминика Каммингса, с которым Джонсон выигрывал референдум по Брекзиту, а также парламентские выборы в декабре 2017 года, — общепризнан и бесспорен. А с уходом Каммингса Саймонд начала «зачистку» его людей в команде премьера – отсюда и отставка Д.Льюиса. Но одно дело люди, другое – институты. К.Боллс фиксирует удивительную ситуацию: в правительстве на сегодняшний день есть несколько структур, занимающихся «шотландским вопросом». Но нет ни стратегии, ни ответственных за его решение.
В частности, помимо отдела Союза в офисе премьер-министра, существует ещё и Директорат Союза при офисе Кабинета министров. Его возглавляет Майкл Гоув (Michael Gove), уроженец Абердина, выступающий за мягкий, дружелюбный подход (to love-bomb) к шотландским сецессионистам. В противоположность той более жёсткой, «маскулинной» стратегии, которую собирался реализовывать Д.Льюис под лозунгом «Пленных – не брать!»
Судя по всему, Джонсон склоняется к тому, чтобы выбрать стратегию Д.Льюиса. Новый отдел Союза будет построен как «спецназ» в составе 3-4-х десятков сотрудников при премьер-министре. Шотландская канцелярия (Scotland Office) будет выполнять решения, идущие сверху. Если шотландские тори заартачатся, их быстро приструнят. Джонсон так же захвачен идеей о том, что Брекзит даёт ему дополнительные полномочия в отношениях с остальными частями Союза. В частности, Закон о внутреннем рынке позволяет центральному правительству в местные ситуации, финансируя мероприятия, скажем, по уменьшению смертей от злоупотребления наркотиками в конкретном городе. У городских советов просто нет денег на создание центров по реабилитации и других мероприятий.
По расчётам Бориса Джонсона в ведении шотландских властей будут департаменты транспорта, здравоохранения, образования. Но полного контроля над государственными служащими они не получат. Таким образом можно будет влиять на морально-политический климат в Шотландии, завлекая разными грандиозными инфраструктурными проектами. Например, проектом подводного туннеля из Шотландии до Северной Ирландии, который может обойтись в 20 млрд фунтов стерлингов.
Однако, пишет К.Боллс, есть признаки того, что Джонсон периодически склоняется к более мягкой стратегии М.Гоува в вопросе об отношении к повторному референдуму о шотландской независимости. То есть вместо твёрдого и категорического «Нет!» — достаточно один раз для одного поколения, он может предложить формат дебатов на тему своевременности такого референдума.
Вот эта «раздвоенность» и нерешительность в выборе стратегии решения «шотландского вопроса» больше всего и беспокоит К.Боллс. Она полагает, что раскол и склоки внутри SNP – это пример, которому не стоит подражать. Джонсон обязан «вести за собой и объединять» — только в этом случае у него есть шанс на сохранение Союза в прежнем составе.
Но получится ли у него реализовать этот шанс – вопрос открытый. Май покажет. Хотя совпадение названия этого месяца с фамилией предыдущего премьер-министра, которую Джонсон успешно «подсидел» — прямо скажем, плохая примета.
Леонид Поляков,ПолитАналитика