Одна из главных проблем, которая проявляется в Беларуси в последнее время особенно остро, — отсутствие мало-мальски внятной стратегии по реформированию экономики. Очевидно, что как было раньше, уже не может быть и не будет. Но предложить, куда и как двигаться — не хватает воли, времени и, похоже, компетенций.
Отсутствие стратегии в экономическом развитии страны – это проблема не сегодняшнего дня. В первой половине 1990-х годов на уровне властей предпринимались попытки внедрения мировых практик и дополнения их местными разработками. Но с середины 1990-х Беларусь оказалась в ловушке. Вернее, ее туда завели политические амбиции и игры с Россией в рамках Таможенного союза, Союзного государства, а потом и Евразийского экономического пространства.
Результатом сближения с Россией стали рента от энергоносителей и гарантированный доступ на ее рынок, а также возможность не думать, как переделывать экономику. Когда Россия осознала, что переплачивает за такой формат отношений, а Беларусь не готова к более глубокой интеграции, закончилась рента, осложнился доступ и встал вопрос, что же делать дальше.
Давайте посмотрим на примере Эстонии.
Как выглядят Эстония и Беларусь в мировых рейтингах
Когда-то вопрос выбора стоял перед Эстонией, с которой сразу после развала СССР Беларусь имела практически равные стартовые позиции. В 1993 году, например, по размеру валового национального дохода на душу населения Эстония занимала в мире 42-е место, Беларусь была 50-й. Что произошло потом, дают понять показатели этих рейтингов.
Рейтинг валового национального дохода на душу населения (GNI per capita)
Исследователь: Всемирный банк
Эстония
2000 год — 60-е место (4,16 тыс. долларов на душу населения)
2019 год — 37-е место (23,26 тыс. долларов на душу населения)
Беларусь
2000 год — 103-е место (1,38 тыс. долларов на душу населения)
2019 год — 91-е место (6,29 тыс. долларов на душу населения)
Рейтинг развития человеческого потенциала (Human Development Index)
Исследователь: ООН
Эстония
1993 год — 34-е место
2019 год — 29-е место
Беларусь
1993 год — 38-е место
2019 год — 53-е место
Рейтинг ведения бизнеса (Ease of Doing Business rankings)
Исследователь: Всемирный банк
Эстония
2006 год — 16-е место
2020 год — 18-е место
Беларусь
2006 год — 106-е место
2020 год — 49-е место
Индекс экономической свободы (Index of Economic Freedom)
Исследователь: Фонд «Наследие» (Heritage Foundation) совместно с Wall Street Journal
Эстония
2010 год — 16-е место
2020 год — 10-е место
Беларусь
2010 год — 150-е место
2020 год — 88-е место
Индекс восприятия коррупции (Corruption Perceptions Index)
Исследователь: Transparency International
Эстония
2000 год — 27-е место
2019 год — 18-е место
Беларусь
2000 год — 43-е место
2019 год — 66-е место
Как получился прыжок «балтийского тигра»
Задел для «эстонского экономического чуда» был положен в 1992-1994 годах, когда при премьере Марте Ларре были проведены кардинальные по жесткости и срокам классические реформы. Их итогом стало то, что Эстония первой из бывших республик СССР преодолела трансформационный спад и уже в 1994 году перешла к экономическому росту. Начало превращения Эстонии в цифровое государство связывают с другим руководителем правительства Андрусом Ансипом, занимавшим эту должность в 2005-2014 годах. При нем Эстония стала признанным в мире новатором по внедрению цифровой экономики.
Не все решения, которые реализовывались в Эстонии, уместны и применимы при реформировании белорусской экономики. Это и отвязка от советского (российского) рубля в рамках валютной реформы, и кардинальная смена торгового вектора на Запад, и шоковая либерализация с отменой пошлин и тарифов, к которой с недоверием и критикой отнеслись даже западные партнеры. Но есть несколько практик, которые могут быть приняты во внимание при выстраивании новой экономической политики в Беларуси.
«Микс» при выработке стратегии
Молодые эстонские реформаторы при выработке стратегии реформирования постсоветской экономики страны сделали своеобразный «микс» из практик, которые уже были реализованы в соседних странах. Это позволило избежать ошибок и ускорить получения нужного результата.
В основу были положены реформы Лешека Бальцеровича в Польше, но эстонские реформаторы сумели избежать многих просчетов, например, низкой скорости приватизации. В процессе приватизации применялись положительные практики из Чехии и бывшей ГДР. Венгерский опыт пригодился при привлечении иностранных инвесторов.
Эстония поставила задачу максимально быстро интегрироваться в Европейский Союз (уже в 1993 году она стала членом Совета Европы). Этой цели была подчинена ориентация на законодательство Германии. Для того, что соответствовать стандартам ЕС, она просто приняла немецкие Гражданский и Торговый кодексы.
Важную роль в выработке стратегии сыграли внешние эксперты. Главным советником правительства Марта Ларра стал экономист из Гарвардского университета Ардо Ханссон, позже занявший пост президента Банка Эстонии.
«Конкурсные» исполнители
Одно дело наметить путь, другое – качественно пройти по нему. Чтобы исполнить задуманное, в начале 1990-х в Эстонии была проведена радикальная административная реформа – правительство Ларра просто уволило фактически всех госслужащих и набрало новый состав органов госуправления на конкурсной основе. Число министерств при этом было сокращено на 30%.
«Мы пытались покончить с системой принятия решений, основанной на личных взаимоотношениях и политическом манипулировании, характерном для советского периода и сохранившемся в переходный период. Старорежимная социалистическая администрация была замещена на представителей молодого поколения, не испорченных прошлым», — написал в своих воспоминаниях об административной реформе Март Ларр.
Удар по коррупции
Проведя административную реформу, эстонское правительство получило не только эффективных управленцев для реализации курса на реформы, но и нанесла серьезный удар по коррупции.
Смена поколений позволила вычеркнуть из экономических процессов коммунистические элиты и избежать разрастания коррупции, которая была и остается проблемой для Беларуси, России и большинства других республик бывшего СССР. Можно еще раз посмотреть, где находится Эстония и они в рейтингах Transparency International.
Приватизация для структурной перестройки
Во времена Советского Союза Эстонская ССР обладала одной из самых современных и конкуретоспособных промышленностью, представленной пищевой, машиностроительной, целлюлозно-бумажной отраслями, развитым легпромом и мощным энергетическим сектором. Тем не менее уже тогда, отдавая отчет, что на западных рынках ей будет трудно конкурировать, правительство приняло решение о массовой приватизации и структурной перестройке.
Созданное при поддержке немецкого министерства финансов Агентство приватизации уже к 1994 году продало 80% предприятий госсектора (без учета транспорта и коммунального хозяйства). 40% государственных предприятий достались иностранным собственникам. Частники оперативно переориентировали предприятия на западные рынки — если в начале 1990-х годов на Запад уходило до 5% продукции эстонской промышленности, то в конце 1990-х – уже 80%.
Сотрудники предприятий, которые не выдерживали конкуренцию и закрывались (власти Эстонии отказались субсидировать неэффективные производства), пополнили стремительно развивавшийся с конца 1980-х годов малый и средний сектора, став частью процесса структурного реформирования эстонской экономики. После развала СССР промышленность Эстонии давала в ней 40%, услуги – 23%, сельское хозяйство – 15%, торговля – 8%, строительство – 7% и транспорт – 6%. В 2018 году расклад выглядел уже так: услуги – 42%, промышленность – 20%, транспорт и торговля – по 13%, строительство – 7% и сельское хозяйство – 3%.
В наши дни примерно 65% занятых в экономике жителей Эстонии работают в сфере обслуживания и 32% — в промышленности. В пятерку крупнейших по выручке в 2019 году компаний Эстонии входили, в частности, государственный энергетический холдинг Eesti Energia, крупнейший на Балтике морской перевозчик Tallink Grupp, торговые конгломераты NG Investeeringud, Tallinna Kaubamaja Grupp и NT Bunkering.
Можно ностальгировать по фабрике «Калев», проданной Orkla, и обанкротившейся и закрытой Кренгольмской мануфактуре, являвшимися такими же символами Эстонии, как для Беларуси МАЗ и МТЗ. А можно сравнить показатели по валовому доходу на душу населения.
Диджитализация для всех
Эстония – мировой пример в диджитализации экономики. Реформы в этой сфере начинались за десять лет до того, как в Беларуси появился декрет о ПВТ. И самое главное, они изначально ориентировались не на узкую группу бизнесменов и их сотрудников, а на все население страны.
Эстонцы начали цифровизацию во второй половине 1990-х годов с реализации госпрограммы по обеспечению всех школ компьютерами и интернетом и обязательным изучением в них информационных технологий, а продолжили в 2000-х годов еще одной программой, целью которой стал бесплатный wi-fi во всех населенных пунктах страны и бесплатные образовательные курсы для населения. Это создало базу для внедрения новых технологий в повседневную жизнь — применять электронные подписи, подавать налоговые декларации, смотреть медицинские карты и участвовать в выборах. Очередными этапами реформ стала программа цифрового гражданства – планируется, что к 2025 году количество е-резидентов Эстонии составит 10 млн человек, что в восемь раз больше количества граждан.
«Диджитализация», «электронное правительство» — это еще один удар по коррупции.
В Беларуси до сих пор не появилось ни одного стартапа-«единорога» (стоимостью 1 млрд. долларов и выше). А в Эстонии их уже несколько — Skype, Transferwise, Bolt, Paxful и Verif.