Когда мы с моей теперь уже бывшей женой думали в 1990 году над выбором места для медового месяца, то не раздумывали много: им стал Нью-Йорк. Мы поехали — и оказались перед самым Новым годом в горящем вагоне метро, где жарились заживо в течение 45 минут. Два человека погибли в результате пожара. Нам, к счастью, удалось выжить, но это было точно самое худшее, что случалось со мной в жизни. Когда мы вернулись обратно в Сан-Франциско, где жили, то поняли, что наша жизнь в том виде, в котором мы ее знали, закончена. Собрали вещи и уехали в Миннеаполис.
Свою жизнь в Миннеаполисе я посвятил музыке. Музыкой я занимался еще в колледже; я окончил Дельта Коммьюнити Колледж в Стоктоне. В Миннеаполисе в то время водилась масса отличных групп — например, The Replacements, — так что мне было относительно легко найти чем заняться.
И вот, в одном из магазинов этого города была стопка странных кассет с музыкой разных стран мира, по доллар кассета. Я не глядя купил одну из них, пришел домой, включил — и совершенно улетел. Это было лучшее, что я в жизни слышал на тот момент. На кассете звучал Ибрагим Татлысес, самый известный в Турции исполнитель в стиле арабеск. Так я начал интересоваться неамериканской музыкой.
Когда я переехал в Нью-Йорк в 1997-м, то начал бродить по бодегам. Бодеги — 24-часовые магазинчики, где можно купить почти все, чаще всего — открытые иммигрантами, с национальным колоритом. Там можно было купить музыку из совершенно разных уголков мира. В 2010-м я завел свой блог Bodega Pop, в котором выкладывал оцифровки разных кассет и дисков, которые я покупал в бодегах.
В 2013-м Даг Шулкинд из WFMU предложил вести мне одноименную радиопередачу. Сейчас я посвящаю ей все свое свободное время. Я появляюсь на радиоволнах раз в неделю на 3 часа, и поэтому хочу, чтобы люди получали максимально крутое содержание. По большей части она об иностранной музыке, но иногда я делаю и другие тематические передачи. Например, когда Мэриэнн Фэйтфулл заболела COVID-19, я сделал выпуск в ее поддержку.
Я всегда любил русскую культуру и искусство. Например, в колледже я был режиссером сценического света на исполнении «Весны священной» Стравинского. Дирижер был совершенно потрясен, когда выяснил, что я не знаю ноты. Я просто так хорошо помнил музыку этого балета, что мне не было никакого труда руководить светом. Да и вообще, Стравинский был моим самым любимым композитором, да и до сих пор остается».
После музыки я изучал юриспруденцию, а потом — письмо, был какое-то время поэтом, хотя давно это дело забросил. Но я останусь в истории как основатель «фларфа» — особого поэтического движения, которое не признавало границ. Последняя моя поэтическая работа — перевод сборника австрийского поэта Эрнста Хербека. Безусловно, я много взял из русской поэзии. В первую очередь — из ОБЭРИУ и Даниила Хармса, чье творчество мне кажется просто *** (прекрасным. — Прим. ред.).
Разумеется, мое знакомство с русской музыкой началось с магазинчика в Брайтон-Бич под названием «Санкт-Петербург». Там я купил альбом «Юность» Дельфина — до сих пор один из моих самых любимых альбомов на свете. Дельфин меня просто поразил. А потом кто-то из слушателей WFMU прислал мне письмо и дал адрес магазина, где продавали музыку. С этого момента я начал интересоваться русской музыкой: начал слушать Цоя, Летова и Янку, «Аукцыон», «Аквариум» и прочих.
Мне не очень симпатичен поздний период Цоя, когда он начал увлекаться нью-вейвом, но ранний Цой и группа «Кино», особенно альбом «Это не любовь» — совершенно невероятная музыка. Он опирался на британские, американские, по большому счету — на англоязычные аналоги, но мне кажется, что его песни выходили куда лучше, чем у западных исполнителей. В них слышишь драйв, весну, настоящий панк-подход. Меньше чем у Летова, но это тоже слышно. А фильмы «АССА» и «Игла»? Это невероятное кино; я включаю всем, кому могу.
Я в данный момент читаю книгу Джоанны Стингрей, и я преклоняюсь перед ней. Это величайшая женщина. Она рисковала собой, чтобы провезти в СССР аппаратуру и оборудование и сделала очень многое для популяризации русской музыки за границей. Олег (автор материала. — Прим. ред.), я посмотрел видео Цоя на Санденсе, которое она организовала и которое ты мне прислал по почте. Просто невероятно.
Я выучил кириллицу, чтобы понимать, как звучат имена моих любимых русских исполнителей. Я не знаю русский, но знаю, как звучат звуки и буквы.
Летов — величайший. Он записывал свои альбомы дома, но у него совершенно невероятный продакшн! Музыка звучит как ничто иное на свете. Совершенно поразительное ощущение. Я до сих пор не могу понять, как он это делал, хотя переслушал всю его дискографию. Янка — одна из величайших вокалисток в истории поп-музыки, на мой взгляд. Звук, который Летов делал на ее альбомах, в сочетании с ее голосом просто заставляет мою кожу покрываться мурашками.