Недавно освобождённый из СИЗО КГБ Белоруссии политтехнолог Виталий Шкляров считает Александра Лукашенко сильным, умным, любящим отцом. Он также уверен, что у Лукашенко и оппозиции проблема коммуникации.
В интервью московской радиостанции «Эхо Москвы» Шкляров сообщил, что пару дней назад вернулся в Киев, где встретился с семьей — тоже гражданами США. После освобождения из белорусского СИЗО КГБ его из Минска «забрали на специальном военном самолете и увезли обратно в Америку».
«Знаете, дело не закрыто. Я до сих пор обвинен, я под следствием нахожусь. До сих пор уголовное дело не остановлено. При всем при том, что, насколько я знаю, госсекретарю США было это обещано. Возможно, слово это сдержится. Но я до сих пор как бы на крючке», — рассказал он.
По версии властей Белоруссии, местный уроженец, ставший американским гражданином и известным политтехнологом, причастен к опасной антигосударственной деятельности. Шкляров в числе других оппозиционеров присутствовал на встрече с Лукашенко, который 10 октября посетил своих оппонентов в СИЗО КГБ (знаменитой «Американке»).
«Ребята, ну это страшное, тяжелое место. Я думаю, что ничего нового не расскажу. Это наш советский, я думаю, еще ГУЛАГ. Любая тюрьма, безусловно, тяжелое испытание. Кроме всего прочего, это же место, где ты не можешь хорошо выглядеть, потому что тебе тяжело. Тяжело не только физически, самое главное — ты морально, духовно борешься с собой, постоянно разговариваешь с собой. Поэтому это отражается. Плюс определенная диета, отсутствие спорта, — рассказал Шкляров о пребывании в следственном изоляторе. — А ковидом получилось переболеть и не раз даже, и в этом смысле, наверное, не сильно выглядел».
Там у арестанта, по словам Шклярова, он был «отрезан, ничего нет: ни книг, ни новостей», «там живешь только историями».
Также читайте: Репрессии против ИА REGNUM в Белоруссии
«Вообще поездка к президенту была страшным событием, — сообщил он. — Мы потом это еще обсуждали с Бабарико. У нас похожий был вывоз. Очень было похоже на экзекуцию, когда в 6−14 утра в камеру пришли забрать, сказали: «Побрейся, оденься тепло, мы будем на улице». Когда ты выходишь, ты видишь такой отряд людей в масках ночью в зоне и не знаешь, куда тебя везут в первый раз за несколько месяцев, когда привыкаешь сидеть и ничего не случается, а здесь тебя одного куда-то вывозят люди в масках и тебе сказали одеться потеплее, потому что будешь на улице».
Шкляров назвал встречу с Лукашенко интересной и особенной, отметив: «Никогда я еще 5 часов не разговаривал напротив своего оппонента, никогда еще не сидел напротив последнего из могикан, сильного человека, с одной стороны, с другой стороны, человека, который меня посадил в тюрьму».
«Возможно, было бы круто, если бы у Навального была возможность 4 часа посидеть с Путиным, наверное, что-нибудь в жизни изменилось российской», — считает американский политтехнолог.
Характеризуя Лукашенко, Шкляров сказал: «Он, мне кажется, невероятно умный и всё прекрасно понимает. Он в этом смысле человек, который отвязанный, которому некуда, незачем куда-то уходить, спешить, понимать. Он такой, последний из могикан: плотный, сильный, крутой мужик, если честно».
«Но это точно крутой, невероятно сильный человек, любящий отец, кстати, что меня поразило. Я 5 часов следил за ним и смотрел ему в глаза очень плотно и долго. Удивило то, что на встрече был Коля», — долбавил Шкляров.
Николай Лукашенко — младший сын белорусского политика, которого обычно называют «Колей». В своё время руководитель президентской пресс-службы Павел Лёгкий отказывался пояснять, что за маленький мальчик фигурирует на разных мероприятиях вместе с президентом Белоруссии — так возникло прозвище белорусского лидера «Папа Коли», а за его личным врачом Ириной Абельской закрепилось прозвище «Мама Коли».
По словам политтехнолога, он испытал «редкий диссонанс» от того, что «с одной стороны, ты видишь, как принято говорить, последнего диктатора, а с другой стороны — трепетного отца».
Шкляров описал первое время после освобождения из СИЗО КГБ: «Выходишь — ну, это какой-то новый мир. Это странное чувство, потому что вроде бы не важно, как ты долго сидишь, важно первые два-три месяца, когда ты уже привыкаешь НРЗБ. И выходишь — заново нужно учиться ходить. Ну, и плюс находишься в каком-то, что ли, пузыре, вакууме, когда хочется быть одному, потому что долгое время у тебя не было кроме трех шагов взад-вперед никакого личного пространства. И я могу часами сидеть и смотреть просто на небо, и это казалось самым красивым. Поэтому я особо не придавал этому значения, кроме дня выборов непосредственно. Потому что мой отель, а вначале госпиталь Университета Джорджа Вашингтона находится буквально в двух-трех кварталах от Белого дома».
США встретили бывшего узника протестными акциями в рамках уже местной президентской кампании, с которой политтехнолог провёл такие параллели: «Это было интересно увидеть, как люди радовались и скандировали, и сигналили. Это очень напоминало Минск. Было такое чувство, что часть такого позитива, часть нового белорусского экспорта любви, единения пришла в Вашингтон, который давно уже тоже этого единения не ощущал. И люди радовались, обнимались, сигналили — ну, судя по всему, демократы, конечно же. Я это увидел, подумал, что когда-то это будет в Белоруссии, точно так же».
Вернуться в Минск Шкляров не может из-за открытого уголовного дела. Там у него осталась больная мать и практический интерес — нужда «заниматься тем, что происходит сейчас в стране», ощущение ответственности за оставшихся в белорусской неволе.
«Там десятки тысяч молодых людей, которые по 328-й, по статье о наркотиках, за какую-то ерунду, может быть, за один маленький «косяк» сидят 7−10 лет, а им 20 лет всего лишь. Это трагедии не только в политике, трагедий намного больше в бытовых вопросах, в бытовых травмах людей, которые сидят за прогул работы или за взятку, равную зарплате в 200 долларов, сидят по 4−5 лет. Вот там такой драмы очень много. И за это всё нужно бороться, это нельзя всё оставлять. И здесь начинается государство, здесь начинается любовь к согражданам, а не только политическая кампания», — сообщил Шкляров.
По его мнению, «Белоруссия не станет такой, как была». Шкляров пояснил: «Нужно не думать про прощения друг другу, условно, власти и оппозиции, а думать о понимании друг друга. И в этом смысле нет другого пути, чем протягивать руку друг другу. Я думаю, что они все выйдут. Я думаю, всё будет очень хорошо. Я не думаю, я уверен в этом абсолютно. И вопрос не когда, а вопрос — как».
«И президент, я думаю, должен это понимать, и, я думаю, что понимает, потому что видно, что он, по сути, Белоруссию любит, как и мы все. И вопрос, конечно, просто в непонимании, разговоре на разных языках. И эту платформу нужно искать где бы то ни было», — уверен бывший белорусский политзаключённый.