Регулярный чемпионат Национальной хоккейной лиги — 1993/1994 — лучший для российского защитника Сергея Зубова с точки зрения статистики. За 78 матчей он выбил 89 очков — 12 раз отличился сам и 77 раз помог сделать это партнерам. Серьезная заявка на «Норрис Трофи», если бы не оборонец «Бостона» Рэй Бурк, набравший 91 балл и получивший престижную награду.
«Значит, кто-то лучше был, правда? В те времена блистали Рэй Бурк, Эл Макиннис. У «Рейнджерс» же получился уникальный сезон. Я на крыльях летал, да и команда собралась на загляденье: Мессье, Грэйвз, Рихтер… Отдельное спасибо менеджменту — ведь без хорошей организации, подобранного состава с тренером не выиграешь Кубок Стэнли», — вспоминал спустя годы Зубов.
Грустить об уплывшем личном призе ему и правда смысла не было — в том сезоне Сергей выиграл главный трофей НХЛ. В золотом для «Нью-Йорка» плей-офф он набрал 19 очков, залетев в топ-10 лучших бомбардиров. Правда, в финале тренер «синерубашечников» Майк Кинэн призвал русского защитника сосредоточиться на непосредственных обязанностях — коуч слишком опасался главной звезды «Ванкувера» Павла Буре:
«Паша был лидером «Ванкувера». Остановить его было очень сложно. Кинан поставил мне конкретную задачу — появляться на площадке, когда выходил Буре. Стать второй его тенью. Очень помогало, что я хорошо знал финты и стиль Павла по ЦСКА. А он понимал, что я его «читаю», и старался играть еще более нестандартно. Дуэль у нас была потрясающей».
Тот финал справедливо считается одним из лучших в истории сильнейшей лиги мира. Неудивительно, за 26 лет он оброс десятками легенд и историй. Одна из них — Кинэн постоянно напоминал четырем россиянам (кроме Зубова — Александр Карповцев, Алексей Ковалев, Сергей Немчинов), что русских хоккеистов за океаном считают «некубковыми», и требовал, чтобы они доказали обратное. Однажды в самолете тренер так хотел донести до игроков эту мысль, что забрался ногами на стол. Правда или нет? В памяти Зубова эта выходка Железного Майка не сохранилась:
«Вы, может, удивитесь, но эту историю я помню очень смутно. Да, наверное, было. Но я больше находился на своей волне, игровой. Все время что-то анализировал, вспоминал, что сделал не так, прокручивал в голове моменты — и так каждый день. Мне важно было, против кого играю, что соперник сделал, как в дальнейшем этого избежать. И в дальнейшем корректировал свои действия против определенного игрока».
Хоккеист рассказывает, что постоянно думал только о хоккее, и, кажется, немного лукавит — в дни финала его супруга Ирина находилась на восьмом месяце беременности. Зубов стал отцом через месяц после завоевания Кубка Стэнли, а сына назвали Павлом. Здесь всплывает еще один миф, учитывая персональную игру защитника «Далласа» против Буре, но Сергей его опровергает:
«Мы назвали сына в честь Буре? Совсем нет. Я боролся с супругой за имя Майкл — так зовут моего брата. Но ей нравилось имя Павел, и я уступил».
А вот еще одну историю финала-94 вспоминают реже, хотя ее смело можно назвать подвигом. Одним из первых о нем рассказал канадский форвард «Рейнджерс» Адам Грэйвз:
«Немногие знают, но Зубов доигрывал финал Кубка Стэнли с замороженной грудной клеткой. У него ключица была раздроблена, и перед каждой игрой врачам нужно было оказывать ему помощь. Немногие люди в НХЛ были способны на такое».
Сам же Сергей в одном из интервью немного уточнил диагноз, что не делает все происходившее 26 лет назад менее эпичным:
«Ключица не была раздроблена. Мне сжало хрящ, который посередине спины идет. Плечи сложились вместе. Чуть ниже ключицы была трещина. Ну, заморозили. День дышать было трудно, потом поколдовали, что-то сделали, дали обезболивающие — и вперед. А что делать — финал!»
Травму он получил во втором матче серии, попав под совместный силовой прием Мартина Желины и Серджо Момессо, вынужден был пропустить следующую встречу, но вернулся на лед в игре номер 4 и стал ее главным героем. Зубов дважды ассистировал партнерам, да еще и умудрился забить сам. Пересматриваешь его дальний голевой выстрел и поверить не можешь, что этот человек выходил на лед под обезболивающими. Настоящий герой!
