В четверг форвард «Вашингтон Кэпиталз» и сборной России Александр Овечкин стал гостем ютуб-канала «Сычев подкаст и Денис Казанский». Sport24 представляет текстовую версию интервью.
Казанский: Ты смотришь «Что было дальше?»
Овечкин: Я не очень люблю.
Д.К: А что ты смотришь на ютубе?
А.О.: Сериалы. «Бумажный дом» мы вчера смотрели. 1-й сезон досматриваем. Мы начали в Вашингтоне, потом прикатили сюда и сейчас начали смотреть. Поэтому после общения с вами я иду смотреть 11-ю серию.
Сычев: А я посмотрел «Чики».
А.О.: «Чики» я не смотрел, хотя мне сказали, что хороший.
Д.К: Какие самые основные сериалы?
А.О.: Сейчас гулянки, тусовки, потому что я в Москве только 2 месяца, надо всех увидеть, со всеми повстречаться. Нет особо сериалов. Сейчас только спустя 2 месяца появилось свободное время, и опять начинаются тренировки, потому тяжеловато будет смотреть сериалы.
Д.К: Ты же явно видел «Last Dance».
А.О.: Я считаю, это один из самых лучших спортивных проектов, да и вообще мировых. Каждый раз, когда выходила новая серия, я закрывался в комнате, потому что у меня жена была беременна. Брат любит баскетбол, но почему-то ему не понравилась первая серия. Вот я закрывался, сидел там. Это история, тем более когда ты спортсмен, ты понимаешь, чего достиг этот человек, и он начинает рассказывать про свою жизнь, как проходило все, как двигался после неудач. Очень прикольно.
Д.К: Ты себя с Майклом ассоциируешь?
А.О.: Где Майкл, где я.
Д.К: Ты самый великий спортсмен нашей страны.
А.О.: Да нет. Когда закончу, там можно будет обсуждать, а сейчас зачем?
Д.К: Ты настолько же требуешь от команды то, что умеешь сам?
А.О.: Все-таки баскетбол и хоккей разные виды спорта. У нас в общем играют 22 человека, а там пятерка, и 2-3 человека выходят запасных, чтобы просто дать отдохнуть основным. Конечно, ты будешь требовать, если ты лучший. Леброн тоже требовал, чтобы люди вокруг него становились лучше, и команда становилась лучше. В хоккее могу требовать только от своего звена.
Д.К: Я не поверю, что ты не можешь закрыть дверь в раздевалку, не пустить тренера и сказать все, что ты думаешь.
А.О.: Это понятное дело. Раз в 10 матчей может произойти, когда команда плохо играет и нужен встреп, другие эмоции. В какой-то момент ты понимаешь, что тебе пытаются сказать: «Вы чего? Офигели?» На повышенных тонах. Выиграли. «Если бы не я, такого бы не было».
Д.С: В Америке могут послушать такие вещи? Там же толерантность, каждый знает, как играть, психология.
А.О.: В Америке, если заходит тренер и начинает пихать, такого нет. Во-первых, он никогда не будет говорить, что вы сдаете матч. Он может сказать: «Хреново играете». Ребята согласятся, мы сами понимаем, как можем играть. Если у нас команда — фигня, что нам пихать? Если команда претендует на чемпионство, а мы что хотим, то и делаем, понятно, что он скажет: «Что вы делаете? Собирайтесь!»
Д.К: За Джорданом камера ходила 24/7 чуть ли не с первого дня драфта.
А.О.: Ты знаешь историю, детали?
Д.К: Расскажи.
А.О.: Один фанат был супер помешан на Джордане. Он записывал каждый матч, и он отдал все документы, видеокассеты ESPN. ESPN сказали, что если бы мы реально знали, какая популярность будет у этого сериала, то они бы сделали 30 серий. Представляешь, какой материал у них был сделать дальнейшую раскрутку сериала, но они сделали 10 серий, по-моему.
Д.К: Он сам говорил в фильме, что его не любят.
А.О.: Его не любят, потому что он требует.
Д.К: Ты считаешь — это нормально?
А.О.: Ты должен требовать от игрока, если он ничего не выполняет. Ты за это получаешь деньги, ты представляешь клуб, в котором тебя задрафтовали. Если я вижу, что игроку пофигу, я скажу: «Что ты сюда пришел?»
Д.К: Ты сам говорил кому-то такие вещи?
А.О.: Нет, я никогда не говорил: «Раздевайся и не играй». Просто говорил: «Ты должен играть лучше, я знаю твой потенциал, я знаю, как ты можешь играть».
Д.К: Это бодрит?
А.О.: Когда ко мне подходили и говорили, я еще в «Динамо» был. Ты молодой, думаешь в порядке, под себя убрал, что-то сделал, потерял шайбу, опасный момент. Потом на лавку приходишь, либо тебе тренер напихает, или потом в раздевалке напихает дядька.
Д.К: Кто был дядькой?
А.О.: Трощинский у нас был, Ореховский, Скопинцев, Разин, Савченков. Много было мужиков, которые не хотели тебя загубить, а хотели, чтобы ты стал лучше.
Д.К: Дедовщина все-равно была. Что тебе запомнилось?
А.О.: Раньше нас было 3-4 молодых — 2 должны были играть и 2 запасных. Мы должны были ждать, пока все сядут в автобус, баул 60 кг мы должны были нести в автобус, потом забрать станок — его еле поднимали, но тоже нужно было нести. В аэропорт приезжаешь — холодно, Новокузнецк, у тебя слюна замерзла. Все сели, греются, а мы, молодые, стоим, ждем. Приехали на стадион — то же самое делаем, но это было у всех.
Д.К: Что вспоминаешь о середине 90-х — начале 2000-х?
А.О.: Самый такой выезд был Нижнекамск, когда только попал в команду мастеров. Мы приезжали в гостиницу, и если мы оставались на 1-2 дня, то понимали, что питаться будем только в «Макдональдсе». Потому что на обед нам давали курицу, а она резиновая, макароны все масляные, как доширак. Сейчас такого нет, но в 2002–2003 годах это было нормально.
Д.К: Саша Гуськов вспоминал, что на арене в Череповце был туалет, куда ты ходишь вместе с болельщиками. Такое помнишь?
А.О.: Самый такой дворец был в Новокузнецке. Дима Орлов оттуда, и они к этому привыкли. А ты только разогрелся на разминке, пропотел, готовишься к игре, сел, ждешь своей смены. Вдруг понимаешь, что ноги просто замерзли, так как там холоднее, чем на улице. Вот так играли.
Д.К: Чувствовал особое отношение к москвичам?
А.О.: Да, болельщики нас не очень любили, тем более «Динамо».
Д.К: Саш, у тебя же была ситуация, покрытая мраком — с Омском.
А.О.: Уже все написано, переписано. Я подписал контракт с Омском, потому что «Динамо» не выполняло условия контракта, потом я уехал в Америку. Вот и все. Все просто и легко. Я там провел 2 недели, там была команда шикарная, там Ягр был. Мы жили на базе «Детский сад». Там закрываешь шторы — темнота, тишина, ты не понимаешь, день или ночь, настолько было темно, тренер Белоусов был.
Д.К: 2 недели так ярко запомнил?
А.О.: Я подписал контракт на 2 года, не думал, что локаут закончится. Думал годик еще поиграем. Я искал квартиру, даже нашел, не помню уже, где. Даже если не возле арены, то ехать 10 минут.
Д.К: Расскажи про махинацию Кинэна, когда тебя Флорида хотела забрать на драфте.
А.О.: Я 1985 года рождения, а драфтовался по 1986-му из-за того, что я на 2 дня родился позже. Там Кинэн считал високосные года, еще какие-то, получалось так, что я могу драфтоваться по 85-му. Я сижу, уже вижу, что последний раунд — 8-й или 9-й, и здесь пауза, мне звонит агент: «Тебя пытается задрафтовать Флорида». У меня пот. «Какой? Я хочу быть первым, нафига мне это надо? Нет!» Отвечает: «Если НХЛ разрешит, то будешь во Флориде». Но потом сказали, что вы не имеете права, это будет резонанс для всех, все будут делать то же самое.
Д.К: У тебя всегда были фишки с формой. Откуда все это пошло?
А.О.: Я просто хотел выделяться из всех ребят. Шнурки желтые. Помню я снял клетку, и мне Билялетдинов говорит: «Зачем ты снимаешь? Тебе сейчас нос разобьют». Отвечаю: «Я уже взрослый парень, набрался опыта». В следующей игре мне ломают нос, кровь, слезы, потому что когда ломают, сразу слезы текут. Он такой: «Ну что я говорил, опытный парень?» В больницу поехали вставлять выпрямлять. 5 раз ломали нос.
Д.С: Ты же не поставил обратно?
А.О.: Нет, я играл, у меня такой шнобель был. Потом уже когда ломают второй раз — ай ерунда, врач пришел и все.
Д.К: Даниил Марков играл со сломанным пальцем в финале ЧМ-2008.
А.О.: Со сломанной рукой. Он вообще человек уникальный во все смыслах слова, как хоккеист, как человек. У него истории какие-то, свои тараканы в голове. Про него хочу рассказать такую историю. Когда мы выиграли чемпионат мира в 2008 году, мы едем в аэропорт. Спереди заходят тренерский состав, руководство, а посередине заходят игроки. У Маркова первое кресло, ноги на заборчике. Заходит Быков, а он с ним на ты: «Аркадич, ну все, я заканчиваю. Дорогу молодым». В понятном состоянии он был. На следующий год выходит интервью Маркова: «У меня полно сил, я готов играть за сборную России». Ответ Быкова: «Марков в хорошей форме, но в прошлом году в автобусе он при всех сказал, что заканчивает, свою задачу он выполнил».
Д.К: Марков рассказывал, что мог курить в душевой.
А.О.: Он курил. Мы с Малкиным идем к олимпийской деревне, только приехали, ни с кем не разговаривали, не виделись. Смотрим, идет мужик, длинные волосы, думаем баба, дымит. Думаем, что происходит? Тренер какой-то? Маркуня идет: «Ну что молодые, как дела? Давайте идите». Просто с сигареточкой по олимпийской деревне ходил. У него такие истории есть, когда генеральные менеджеры, тренеры разрешали курить. Он в душе курил, но там нельзя — иди, где клюшки делают, кури.
Д.К: Из «импортных» ребят есть такие?
А.О.: Очень много ребят, которые реально чем-то прославились. Тот, кто курил, был Майк Рибейро, очень талантливый. Он был в «Канадиенс», в «Нэшвилле», у нас один год. Ко мне приезжают родители, делаем шашлыки, а Рибейро жил в 5 минутах, я ему позвонил, говорю: «Приходи, шашлычки покушаем». Он: «Хорошо. Заскочу на 5-10 минут, выпью пива и поеду домой». Мама что-то делает, мы мясо готовим, Рибейро открыл большую бутылку и начал курить, а у нас на следующий день — игра. Нормально, все хорошо. На следующий день выходит — два забил, одну отдал. Вообще в Америке можешь делать все, что хочешь.
Д.К: Почему после игры море пиццы? Вроде бы спортсмены.
А.О.: Ты сколько калорий потерял? Я сейчас после тренировки — очень сильно хочу есть, а у вас только чай.
Д.К: А ты помнишь первые встречи с Малкиным, Семиным.
А.О.: Конечно, в сборных пересекались. Малыч за «Магнитку», Сема за «Чикаго», ой, за Челябинск. Ну почти, в принципе — похожие города. На турниры мы приезжали, Малыч еще играл, у него клюшка была огромного размера, думаешь: «Нифига себе». Задрафтовали, потом все вместе начали дружить, сейчас тоже очень хорошо дружим, со всеми ребятами мы в хороших отношениях
Д.К: На кого ты смотрел в детстве, и думал, вот суперзвезда растет?
А.О.: Очень много ребят, которые были очень талантливые, одаренные, но переставали работать. Пивко, сигаретка, сейчас даже не знаю, чем некоторые ребята занимаются. Обидно, очень талантливые были.
Д.С: Москва проверяла.
А.О.: Как ты приедешь в Москву, если команда вся забита, ты же не приедешь играть за «Умку». Тогда «Умка» не была сильной такой школой. Самой сильной школой по 85-му году был Ярославль, очень много талантливых ребят, но из них в НХЛ никто не попал, некоторые играли в КХЛ. Костя Глазачев, Андрей Первышин — я считаю его самым талантливым защитником.
Д.К: Есть объяснения, что с Семиным произошло?
А.О.: Человек поехал домой играть. Ты приезжаешь из Вашингтона в Москву, тебе потом еще 5 часов лететь до Красноярска. Человек просто хотел побыть с семьей, с отцом, с мамой, он просто устал находиться в Америке.
Д.К: В первое время была охота вернуться?
А.О.: У меня была мечта играть в НХЛ. Понятное дело, если бы у меня не получалось я бы полетел домой и сидел бы там. Я же вижу отношение болельщиков, руководства, тренеров, игроков, и я с каждым разом чувствовал себя комфортнее.
С первого раза я знал 20 слов — discount, yes, no. Ты приезжаешь в Америку, не знаешь английский, у тебя нет друзей, никого. Живешь 10 дней у генерального менеджера, он по- русски вообще ничего не понимает, а ты по-английски. Не знаешь, как хлопья по-английски. Он: «Что ты хочешь?» Ты показываешь, что хочешь кушать. Постепенно начинаешь учить слова, вступаешь в диалоги, понимаешь шутки. У нас менталитет по юмору совсем разный. Люди смеются над какими-то шутками, ты думаешь: над чем они смеются? Нужно было привыкнуть к этому. Перый год прошел, я летел домой, все хорошо, принесли борщ и 2 черных хлебушка, я понюхал: «Эх, домой! Девушка, можно, пожалуйста, еще 2 кусочка». В те времена жизнь была совсем другой.
Ночные клубы были другие, люди были другие. Ты сюда приезжаешь — понимаешь, что тебя за что-то любят. Туда ты приезжал и понимал, что ты просто едешь на работу. Понимаешь, что ты занимаешь там чужое место. То же самое, как и сюда приезжают люди, они понимают: мы приезжаем, и мы забираем рабочее место.
Д.К: Случались какие-то шутки от партнеров перед играми?
А.О.: Нет, перед играми не было, на тренировках — да. Приходят заранее, чтобы подшутить над молодым или своим другом. Пришел, чуть-чуть клюшечку подпилил, потом бросил — она сломалась, и все смеются. Нормальное явление в хоккее. В футболе шнурки завязывают или что-то такое. Здоровый подкол.
Д.К: Я самый здоровый подкол в жизни видел в Питтсбурге, вроде, когда у них кто-то уснул на выезде, и они из гостиничного номера вынесли всю обстановку в коридор.
О: Да, они пошли командой на ужин. Несколько ребят пошли дальше в бар, а несколько пришли в гостиницу, забрали ключ, и всю мебель вытащили к лифту. Ну это реально было смешно.
Д.К: Дико смешно было. Что у тебя было такого запоминающегося в Вашингтоне, чтобы сейчас вспомнить?
А.О.: Слушай, очень много было моментов. Допустим, на третий год я звонил всем игрокам и говорил: «Срочно, мне звонит Макфи — позвони Макфи. Он не может дозвониться до тебя». Все сразу звонили, а у Джорджа совещание было. Он смотрит, а звонит, допустим, Серега Федоров. Он ему: «Ты меня искал». Джордж ему: «Нет». Серага: «А ну все, пока». Потом мне Серега звонит: «Ах ты». Так я всем набирал. А это было 1 апреля, потом ко мне Макфи подходит и говорит, что я красавчик. Все подходят, все злые на меня — с какого перепуга не могут дозвониться, а звонят мне. Кто-то попадался, кто-то не попадался. Большинство попадались.
Д.К: У тебя нет олимпийской медали. Было несколько Олимпиад, они по-разному заканчивались. Давай про 2010 год, Ванкувер. У нас есть только Брызгалов, который сказал: «Да нас вообще ни к чему не готовили». Действительно не готовили? Посмотрели только «В бой идут одни старики» и выиграли у Канады или было что-то другое?
А.О.: Нет, я думаю, что хоккей не стоит на месте, движется вперед и по тренерским установкам и зданиям. К сожалению, на тот момент у нас собралась шикарная команда, но просто мы не знали реально, как играть.
Д.К: Как это объяснить — ты уже тогда суперзвезда в команде суперзвезд.
А.О.: Мы не смотрели видео, как играет Канада, другие команды — нам просто говорили: «Мы сегодня играем 1-3-1». А если команда играет так же 1-3-1 — почему мы должны играть так? Мы знали свою тактику, без разницы, как они играют — мы всегда играли по одной тактике.
Д.К: Команда мощнейшая была.
А.О.: У нас каждую Олимпиаду мощнейшая команда. То же самое — Турин. Мы обыграли канадцев, проиграли финам, потом чехам за 3-е место. Все те команды, которые выигрывают Олимпийские игры, у них совсем по-другому система работает. Сейчас все уже понимают, что к чему, и ты не можешь придти, посидеть на лавочке, попить чая с печеньем. «Ну что, ребятки, давайте, кушачком вперед».
Д.К: Почему у вас с Женей в Сочи не получилось?
А.О.: Там не получилось у всей команды.
Д.К: У всей, но на вас смотрели, как на идолов, которые должны вытянуть всю команду. Казалось, что вам не надо объяснять, как друг с другом играть.
А.О.: Слушай, если брать реальную ситуацию, то там было колоссальное давление со всех сторон.
Д.К: Как ты это ощущал?
А.О.: Ты играешь дома, все трибуны «Россия-Россия-Россия», и ты понимаешь, что ты играешь дома.
Д.К: Это давление? Это же кайф, наверное.
А.О.: Это кайф, но, если ты ошибся, ты понимаешь, что тебя всадят. Это определенный кайф. Это память на всю жизнь. К сожалению, мы не взяли никаких медалей, хотя по составу по всему мы должны были быть в тройке, минимум. Но не получилось никак.
Д.К: Там личностная история? Потому что с Ванкувером понятно, что тренерское.
А.О.: Нет, я говорю, что вся российская система не работала именно в Ванкувере и все. Никто не понимал, что делать. Мы выиграли ЧМ-2008 за счет ребят, потому в раздевалке была реально офигенная атмосфера, и у нас был коллектив, который «мы никого не слушаем — давайте играть так, так и так». Мы переходим на 3 звена — подошли к Аркадичу (Вячеслав Быков. — Sport24) и сказали: «Мы играем в 3 звена».
Д.К: Вы сами решили, не тренеры?
А.О.: Подошли и сказали, а потом выиграли.
Д.К: А почему в Ванкувере нельзя было так сделать? После 0:4, 1:4?
О: Поменяли вратаря — 1:6, 2:6. Там хоть на одно звено переходи — какая разница.
Д.К: Что было бы с нашим хоккеем, если бы в Пхенчхане за последние секунды не залетело от Гусева?
А.О.: Был бы трындец в прямом и переносном смысле.
Д.К: Представим, что история переписана: рикошета нет, шайба не влетает, и немцы получают Олимпиаду.
А.О.: Думаю, это был бы позор нашему хоккею.
Д.К: И развития спорта бы не было или что?
А.О.: Развитие спорта было бы. Просто представь на тот момент та команда на турнире по именам была просто лучшая. Не было никого из НХЛ, не было никого из Европы.
Д.К: Там тоже не пошло? Что это было? Что за финал?
А.О.: Я просто смотрел, ни читал комментарии, послематчевые не смотрел. Я радовался за ребят и понимал, и они понимали, что, если они сейчас проиграют — это вообще хана.
Д.К: Ты можешь сравнить жизнь в пузыре с жизнью в Олимпийской деревне?
А.О.: Это разные вещи. Если ты находишься в пузыре и ты вышел за ворота — ты должен проходить карантин 4 дня. В Олимпийской деревне ты можешь выйти куда хочешь, у тебя есть пропуск, ты можешь спокойно ходить по городу. Там реально, как в тюрьме. Шаг влево, вправо — карантин. У тебя гостиница, тренировка, игра. И так на протяжении месяца, на третьей неделе ты просто.
Д.С: Как на сборах.
А.О.: Но на сборах ты можешь куда-то пойти: у тебя есть выходной. А там даже если тебе дадут выходной — куда ты пойдёшь. На тренировку? На тренировочный каток?
Д.К: Что вы делали? Ничего?
Д.С: Там же можно вскрыться — с ума сойти.
А.О.: Как-то не сошли.
Д.К: Еще и так долго. Действительно, как быть там, если нечего делать?
А.О.: Нет, там есть настольные игры: ты можешь пойти поиграть в настольный теннис, приставки есть, но ты же не можешь 2 месяца играть в настольный теннис и приставку.
Д.С: Зато можно быть профи в этом.
А.О.: Поверь, даже это не поможет тебе.
Д.К: А сейчас уже мини-пузыри готовятся.
А.О.: Да нет, это бред. Ты не видишь семью, никого — то же само происходит. Дай бог, чтобы такого не было, потому что реально и для болельщиков, и для нас, хоккеистов, это очень тяжело — играть в тишине. Когда на лед выходишь, ты слышишь только крики со скамейки.
Д.К: Ты можешь вспомнить свои эмоции 2008 года и кубка Стэнли?
А.О.: Кубок Стэнли я не помню, а 8-й год я помню очень хорошо даже. Когда мы выиграли ЧМ, мне было 22 года.
Я думал, что до 30 лет точно появится команда, с которой мы выиграем Кубок Стэнли. Каждый раз какие-то неудачи, обстоятельства не позволяли этого делать. Выиграли же не то что случайно, но никто на нас не ставил, никто не ожидал, мы даже сами от себя этого не ожидали. Команда сплотилась, мы проигрывали 0:2. Думаю, все, поедем домой как обычно — там чемпионат мира. Потом забивается гол во втором овертайме — 2:1, потом мы их разрываем и все. Самый интересный момент: когда мы прошли «Питтсбург», потому что у нас 2 или 3 ведущих игрока получили травмы, Уилсон получил дисквалифицию на 2 игры и Бэкстрем сломал палец, пропустив полностью серию. Мы играли нашим составом в 2 звена, которые можно было собрать, а остальные — чисто рабочие лошадки, которые сделали результат. Не играли всю игру, а вышли пару раз и сделали. Мы начали понимать, что, если у нас этим составом получилось победить «Питтсбург», а они 2 раза подряд выигрывали кубок Стэнли, то у нас есть шанс пройти дальше.
Д.К: Во всех драматичных фильмах о спорте всегда есть момент, когда лидер команды встает и дает общую речь. В этом походе за Кубком у тебя была такая ситуация?
О: Нет. Никаких речей не было. Мы старались не трындеть, а дела делать.
Д.К: Просто взбодрить своих.
О: Как ты взбодришь? Мы проиграли 2:0 — и так настроение плохое. Что ты скажешь? It’s okey. Понятное дело, мы что-то говорили, но не было таких громких речей.
Д.К: Ты, когда взял Кубок, Бэкстрему говорил: «Я тебе передам Кубок, бэйби». Почему Бэкс для тебя «бейби»?
О: Там все у нас бэйби. Не бейби, а бэйб.
Д.К: Детка.
О: Не знаю, так завелось еще с 2010 года. Мы с ним прошли этот путь от начала до конца: падения, неудачи — понятно, что человек заслужил взять после меня кубок.
Д.К: А ты прозвища даешь ребятам? Это от тебя идет?
О: От Кузи больше идут прозвища, иногда я подключаюсь.
Д.С.: Прилипают надолго, да.
А.О.: Допустим, у нас был Орпик в команде — ему сразу дали кличку Батя.
Д.К: Батя? Он понимал?
А.О.: Да, мы ему объяснили. Потому что он самый старший и опытный, выиграл кубок Стэнли с «Питтсбургом». Допустим, у нас есть помощник менеджера по форме, и я ему дал кличку Пузо, потому что у него пузо большое. К нам пришел врач, его зовут Сербс — я ему дал кличку Си. Когда тебе нужно полотенце — не Серсбс, а Си, и все, он понимал, что нужно. То есть, многие клички мы давали по-русски, и ребята нормально все понимают.
Д.К: Ты был на свадьбе у Кузнецова? Ему было там 19 лет еще.
А.О.: Да.
Д.К: Дима на чай подсел на свадьбе Глушакова. Как поменялась твоя судьба после свадьбы Кузнецова?
А.О.: Как видишь, все нормально. Все как шло — так и идет.
Д.К: Что такое челябинская свадьба?
А.О.: Все было очень хорошо, очень прикольно. Все дружелюбные, не было драк.
Д.К: А ты настроен был?
А.О.: Я не был настроен. Все было нормально, все было культурно.
Д.К: Самая необычная свадьба, на которой ты был? Или которую ты запомнил точно, кроме своей.
А.О.: Меня особо не приглашали, я скучный человек.
Д.К: Ты читал рэп как-то. Это что такое было?
А.О.: Просто друзья сказали: «Споешь?» Я ответил: «Спою». Получилось прикольно.
Д.К: Это твоя вообще культура? Что ты слушаешь?
А.О.: Я люблю рэп, танцевальную музыку. То, что мне по вкусу — я слушаю. Не могу сказать, что это я люблю, это не люблю.
Д.К: Кого-то можешь представить особенного?
А.О.: Да. Эминем, Тупак.
Д.К: А из наших?
А.О.: Гуф, Кравц, тащусь от Бузовой. Из русской эстрады — Баста.
Д.К: Лещенко
А.О.: Лещенко, да.
Д.К: У вас была своя песня во время Кубка?
А.О.: У нас было все. У нас был плейлист с первого дня начала игр плей-офф.
Д.К: Кто его сделал?
А.О.: Его сделал Уилсон, но иногда, когда мы проигрывали, я ставил свой плейлист. Мы выиграли — ставили обратно плейлист Уилсона. У нас тогда было очень много суеверия и своих тем, о которых лучше не говорить.
Д.К: Почему? Время прошло же. Кубок ваш.
А.О.: Допустим, перед выходом на лед мы должны были делать то, что сделали во время первой победы. Сразу начали вспоминать, кто что делал. На мозги себе капали — сработало. В гостинице кто-то уходил последний, кто-то первым, в автобусе.
Д.К: А задом не сдавать автобус должен?
Д.С: Я тоже хотел спросить.
Д.К: Футбольная, кажется, штука. Подъехал — нельзя задом сдавать.
А.О.: Нет, такого нет, на это мы не обращали внимание.
Д.К: Дико модны стартапы в Америке. Явно к тебе приходили люди, зная, что ты можешь помочь с какой-то идеей. Что самое любопытное, ты можешь вспомнить.
А.О.: Я же говорю тебе: я скучный человек — ко мне никто не обращается.
Д.К: Да не может быть.
А.О.: Я тебе серьезно говорю.
Д.К: У тебя Силиконовая долина через дорогу — явно приходили.
А.О.: Такого не было. Я же говорю: сериалы, тренировки, к вам зашел чайку глоточек сделать и все, сейчас домой.
Д.К: Как ты отрабатываешь свои броски?
А.О.: Я отрабатываю свою броски около гаража.
Д.К: Кстати, 700 шайб, когда ты закинул. Было же суеверие, что 700 забросил — что-то произойдет. Ты же потом долго ждал следующую.
А.О.: Почему? Одну игру. Я 700-ю не мог долго забить, и 500-ю, и 600-ю. Это чистая психология: ты выходишь на игру, думаешь: мне надо забить одну шайбу — бросок и все, это все уйдет.Ты начинаешь быть скованным и все. Потом какой-то непонятный гол ты забиваешь и думаешь: из-за этого надо было нервничать?
Д.К: Мы увидим тебя после окончания карьеры как чиновника, тренера?
А.О.: Еще несколько лет у меня точно есть. Как только будет подходить завершение карьеры — приму решение, которое будет правильное для моей семьи. Потом будем двигаться дальше.
