Режиссер Михаил Сегал ("Рассказы", "Слоны могут играть в футбол") снял кино о порнографии духа как об общественной проблеме. Фильм "Глубже" - иронический стеб над современным театром, "искренность" которого нередко граничит с откровениями видео "для взрослых". Мы встретились с режиссером, узнали об истории ее создания, попутно выяснив, что думает Сегал о критериях питчингов и политкорректного "Оскара".
Станиславского мало знает молодежь - не поймет, о ком речь. А Чехова знают все... Антон Павлович - кумир нашего героя. Фото: "СППР"
Михаил, скажите, как вам пришла в голову идея сделать кино про порно?
Михаил Сегал: Просто "пришла". Совершенно необязательно, чтобы ты сам долго об этом думал или реальность подбросила тебе идею. Вернее, такое, конечно, может случиться. Например, поводом для моего предыдущего фильма "Слоны могут играть в футбол" стал эпизод в цветочном магазине, свидетелем которого я стал: мужчина, покупая цветы, всем громко говорил о том, что подарок предназначается дочери. И выглядело это настолько странно, что у меня возникла мысль, ставшая потом основой фильма: человек врет, нет у него никакой дочери, а в этом вранье скрывается потребность испытать отцовские чувства…Так что да, бывает, подглядываешь что-то в жизни. Но бывает, когда в голову просто приходит мысль, в прямом смысле "приходит". Извне. За секунду. Можно копать картошку на своем участке в этот момент.
Или мыть посуду - по известной шутке (а может и не шутки вовсе) Агаты Кристи, интриги ее детективов рождались именно за этим банальным, но ненавистным делом.
Михаил Сегал: Чаще всего так и бывает. Но людям, которые не занимаются творчеством, свойственно мистифицировать и дополнительно одухотворять творческий процесс...
Если отвлечься от "Глубже" и копнуть глубже в прошлое - вы стали режиссером просто потому, что…
Михаил Сегал: …хотел стать режиссером. Никаких других мечтаний у меня не было. И это счастливый факт моей биографии, потому что у огромного количества людей есть проблема: они не знают, чего хотят в жизни. Они могут быть умными, трудолюбивыми, но не знают, что делать отведенные им сорок, пятьдесят, а то и девяносто лет. Они просто смиряются с мыслью, что жизнь - это "вот отсюда и досюда", и надо просто чем-то занять этот промежуток времени. "Ну ок, пока я не умер, надо работать". А еще можно найти какое-то хобби или пить, например. У меня никогда с этим проблем не было, я понял еще в школе: хочу быть режиссером. Просто кому-то нравится рисовать, он становится художником, кому-то - сочинять музыку, он становится композитором. Ну а мне хотелось придумывать кино, вот и все.
Ясно. И значит идея "Глубже" возникла сама по себе?
Михаил Сегал: Да. Я вдруг представил себе режиссера, носителя классической традиции, мастера психологической глубины, которого уволили из всех театров и который, чтобы не умереть с голода, взялся за съемку порнороликов. Так появляется "глубокое русское порно". Это начало фильма, потом история выходит за пределы анекдота и становится сатирой на наше общество.
Пожалуй, самая большая интрига - то, что это кино получило возрастную маркировку 16+.
Михаил Сегал: В этом трюк нашего фильма: историю о приключениях съемочной порно-группы можно смотреть всей семьей, и никому не придется ни краснеть, ни бледнеть. В этом заключался мой личный творческий азарт: снять так, чтобы получилось чуть ли не детское кино.
И принципиально не хотелось жесткача?
Михаил Сегал: Это было не нужно. Тут же не проблема цензуры и компромисса: мол, мы хотели бы жестко, но при этом нужен широкий прокат, поэтому приходиться чем-то поступаться. Нет, ничего подобного и в мыслях не было. Изначально планировалась комедия в "вудиалленовском" духе или в духе французских комедий положений, когда понимаешь, что идет речь о съемках порноролика, но при этом тебе интересна именно человеческая история, абсурдность ситуации, ты следишь за поворотами сюжета, смеешься над шутками.
Да, если из "Рассказов" в народ ушла фраза про танки и Икею, то после "Глубже" будут цитировать "Как Тарковский, только интереснее". На "Кинотавре" ваш фильм видел Константин Богомолов - интересно, посмеялся ли он над персонажем Антона Лапенко? Ведь за супермодным режиссером, которого играет Лапенко, угадывается прототип.
Михаил Сегал: Я не имел в виду Богомолова или еще кого, а просто создавал образ условного модного режиссера, антагониста главного героя. Но поскольку существуют конкретные примеры, то не удивительно, что зрители думают про них.
Так Богомолов что-нибудь сказал после просмотра?
Михаил Сегал: Нет, ничего не сказал. Возможно, он, смотря на героя Лапенко, хохотал: "А классно посмеялись над Серебренниковым".
Итак, анекдот про то, как режиссер психологического театра попадает на съемочную площадку порнушки, переформатировался в сатиру на общество в целом.
Михаил Сегал: Да, потому что когда главный герой, сняв "глубокое порно" и получив признание в мире, стал продвигаться по карьерной лестнице, он понял, что порно в кино - просто детский сад по сравнению с тем, с чем он столкнулся в общественной, государственной жизни. И становится ясно, что является реальной порнографией.
Порнокино - детский сад в сравнении с тем, что порой можно увидеть в общественной жизни
Но при этом президент страны, как и в вашем фильме "Рассказы", мудр и весь в белом.
Михаил Сегал: "На белом коне". Самый мудрый человек на свете, тонкий, все понимающий, располагающий к себе, озаренный божественным сиянием. Игорю Угольникову этот образ очень удался.
Чехов, который вовсе не был ханжой, думается, оценил бы иронию "Глубже": кино про порно, но без эротики. Кстати, о Чехове - в фильме много отсылок к нему. Насмешничаете над классиком?
Михаил Сегал: Я просто написал диалоги под Чехова, собрав дурацкое, максимально абстрактное месиво из его штампов. А так, напротив, - Антон Павлович кумир для главного героя. В начале символом глубины психологического подхода в режиссуре я хотел сделать Станиславского. Но потом понял, что его не знает молодежь и иностранные зрители тоже не поймут, о ком речь. А Чехова знают все…
Чехов всю жизнь мечтал написать большой роман. Вы тоже пишете рассказы, как Антон Палыч. Не хотите замахнуться на нечто большее?
Михаил Сегал: Знаете, во время карантина я пересмотрел некоторое количество сериалов, мне хотелось разобраться в их драматургии. И понял, что мне, по крайней мере - пока, хватает той формы, в которой я работаю. Показалось, что нет ничего такого, чего нельзя было бы рассказать в полном метре. То же и с литературой. Если я хочу что-то рассказать, мне для этого не нужен роман. Я лучше как можно короче изложу свою историю и не буду из себя что-то вымучивать, лить воду.
В рунете увидела книжку "Слоны могут играть в футбол" - это по фильму, который был в прокате два года назад? "Глубже" тоже потом будет в книжном варианте?
Михаил Сегал: Обычно экранизируют прозу, а у меня все наоборот - я пишу прозу из историй, по которым снял кино. Потому что скучаю по героям, мне хочется, чтобы они еще пожили. Переживаю, думаю, как им помочь, что исправить, чтобы сделать их счастливыми. В итоге придумываю новые сюжетные линии, завязки-развязки. Но "Глубже" не буду переносить на бумагу.
Почему?
Михаил Сегал: У "Слонов" я ощущал потенциал для реинкарнации в прозе - круто было еще раз разобраться с характером героя. А "Глубже" - абсолютно киношная история, там все дело в приключениях героев, в шутках, в обаянии актеров. В прозе это все потеряется.
Естественный вопрос: где вам комфортнее? За письменным столом или на съемочной площадке?
Михаил Сегал: За письменным столом можно полностью контролировать ситуацию - сколько у тебя есть ума или глупости в голове, столько его - ни больше ни меньше - будет на бумаге. А в кино много составляющих, которые контролировать нельзя, практически невозможно добиться той идеальной картины, которая существует в воображении. Классический пример - вода, которую несешь в ладонях. Она проливается, что бы ты ни делал, можно лишь постараться пролить, как можно меньше. Так что режиссер всегда должен быть готов к тому, что никогда не пронесет всю воду, никогда кино не будет таким, как он хотел изначально. Я ни разу не снял тот фильм, который хотел снять. С другой стороны, это компенсируется тем, что талантливые участники кинопроцесса могут что-то добавить, о чем ты сам не додумался. Артист так сыграет классно, что образ получится еще объемнее, чем у тебя на бумаге. Оператор предложит какие-то любопытные визуальные решения.
А как насчет реальности, когда в кинопроцесс вмешивается политкорректность? Я имею в виду новые правила "Оскара", по которым номинанты на "Лучший фильм" должны теперь соответствовать критериям, касающимся расы, гендера и инклюзивности. Как вы к этому относитесь?
Михаил Сегал: Конечно, со стороны это выглядит дико. Но мы не живем в Америке и не знаем всех огромных социальных проблем, преодоление которых породило такое решение. Возможно, в этом есть логика, и это самая маленькая цена за двести лет рабства. И мы понимаем, что кино - зона не только больших финансовых рисков, но и большого социального резонанса. Хотя… конечно, это глупость - применять к произведению искусства любые критерии, кроме художественных. Во всяком случае я не хотел бы попасть в ситуацию, когда мне придется принимать решения, либо кадровые, либо художественные, исходя из расовых или гендерных квот. Тем более, что и без этого достаточно в нашем деле проблем, в частности: как найти бюджет. Причем это касается не только дебютантов или молодых авторов. Читаешь интервью голливудских режиссеров, за плечами которых не один суперуспешный проект, да еще и Оскар есть, и думаешь: ну у них-то все должно быть замечательно. А оказывается - нет, и им каждый раз приходится бороться за то, чтобы сделать новое кино.
Да, после этого точно хочется ограничить свою деятельность письменным столом. Но ведь "Глубже" - ваша пятая картина. Так что вам повезло найти "своих" продюсеров.
Михаил Сегал: Да, мне действительно повезло. Хотя бы потому, что не пришлось ни разу участвовать в питчингах, где о представляемых проектах судят люди, которых привлекло Министерство культуры как экспертов, но которые по большому счету такие же люди, как те, которые перед ними выступают. И по какому критерию они потом выносят свои решения - совершенно непонятно.
Один из критериев, который меня, например, удивляет - это референсы.
Михаил Сегал: Я думаю, нужно пояснить, что это такое. В киношном и рекламном мире слово "референс" употребляется в значении слова "пример". Защищая свой проект, описывая его, вы должны привести примеры того, на что это будет похоже. Выслушивая референсы, "эксперт" думает: "Ага, значит, сюжет будет, как в этом фильме, изображение похоже на то, что я видел в таком-то фильме, главную роль будет играть актер, который уже играл подобное. Отлично!" Ему становится все понятно, и он поддерживает проект. Получается, что фильм находит финансирование не потому, что в нем есть что-то оригинальное и такого никто не видел, а потому, что такое видели уже миллион раз. Это кажется абсурдным, но внутри понятия "индустрия" есть понятие "продукт". Продукт должен быть знакомым, чтобы было понятно, как его продавать. Искусство же оперирует понятием "шедевр", то есть чем-то уникальным, достоинства чего невозможно ни предсказать, ни объяснить, ни тем более - защитить на питчинге. Я не думаю, что Моцарт смог бы защитить на питчинге свой "Реквием".