"Купаловцы" - Олег Гарбуз: «Молчать и жевать в такой ситуации я не имею права» | Культура

Купаловский театр находится сейчас в простое (официальная версия). Актеры-купаловцы и главный режиссер – в добровольном изгнании (реальное положение вещей).

Демонстративный уход практически всей труппы вслед за генеральным директором Павлом Латушко, уволенным Министерством культуры, – шаг грандиозный и даже по-своему величественный. Вот что такое настоящая солидарность, и в истории мирового театра она продемонстрирована впервые. В Минске, в Беларуси. Но как и чем живут сегодня наши дорогие купаловцы, люди высокой гражданской ответственности? На вопросы «Народной Воли» отвечает актер Олег ГАРБУЗ.

– До окончательных перемен в обществе все еще далеко, и, если можете, ответьте честно: с каким настроением порой вы просыпаетесь по утрам?

– Я открываю глаза и… не понимаю, где я. Приходится вспоминать, кто я такой и что должен делать. Но хорошо, что сейчас по ночам хоть спать начал, потому что раньше не получалось.

– Кто вас больше всего удивил в ситуации с Купаловским? И кто – разочаровал?

– Порадовали все мои коллеги-актеры: мы единомышленники, мы держим свое слово. Разочаровал? Я не могу сказать, что разочаровали те, кто остался, многих из них можно понять. Кроме Геннадия Овсянникова, пожалуй. Я прочитал его интервью, которое он дал «КП» на прошлой неделе…

– Геннадий Степанович, кажется, не понял, что произошло в стране, он считает, будто протест сводится только к материальному. Может быть, это ожоги послевоенного голодного детства?

– Пожалуй, дядя Гена, бывший секретарь парторганизации, всегда был таким… таким гомо советикусом. Впрочем, так по-свойски, как обращались мы к нему в труппе – «дядя Гена», – я называть его уже не хочу.

– А вот как вы ответите на его упрек, что-де Купаловский театр вообще закончился несколько десятилетий назад вместе с уходом Глеба Глебова и актеров того послевоенного поколения? С ним можно здорово поспорить…

– А спорить не хочется. Настоящих аргументов у Овсянникова нет. Ведь все, что он понял о сегодняшнем гражданском протесте, – дайте нам больше пожрать и выпить.

– Скажу вам комплимент: вы за два месяца просто преобразились, когда стали смело и очень ярко выступать в социальных сетях. Из многолетнего образа человека застенчивого, деликатного неожиданно превратились в настоящего борца и трибуна. Вы догадывались, что в вас дремлет такой пассионарий?

– Всегда знал, что во мне живет острое чувство справедливости. Всегда понимал, что есть хорошо, а что плохо, тем более что вырос в семье не оголтелых коммунистов, а людей со здравыми убеждениями. Сейчас в стране полный правовой дефолт, законы не работают, но ведь моральные ценности, гуманистические принципы общества остались теми же, что и раньше. Так что молчать и жевать в такой ситуации я не имею права. Мне рассказывали, что, когда силовики бьют, они, бывает, даже подначивают задержанных: «Ударь и ты! Или ты трус, сцыкло?» Так рассуждают только люди из волчьей стаи, потому что бить задержанного, упавшего, заламывать руки девчонкам, распылять газ в глаза старикам – вот это и есть трусость. Я против такой лжеморали. Это отвратительно, как можно с этим мириться?

– Не могу не спросить про Пал Палыча Латушко. Вот он вас разве не удивил? Такая последовательность, ясность мысли и твердость духа. А вроде бы ничего не предвещало в человеке демократического огня такой силы, он казался чиновником, застегнутым на все пуговицы.

– Да, в нашем случае все срослось: и низы, и верхи театра оказались единомышленниками, все наши надежды устремлены в одну сторону. Павел Павлович один из немногих интеллектуалов, которые побывали у власти. А интеллект, согласитесь, позволяет разобраться в ситуации. Сегодня нетрудно понять, где хорошо, а где плохо.

– Но почему вслед за купаловцами не пошли остальные театры страны? По сути, никто, кроме актеров Гродненского областного театра, открыто не выразил свой протест против насилия и деспотии.

– Не в каждом театре есть такой директор. Не в каждом театре есть такой худрук. И не каждый театр, надо прямо сказать, имеет такой статус, как наш.

– Но что впереди? Какие прогнозы?

– Вы видите, на повестке дня наш «театральный вопрос» пока не стоит. Пока обсуждаются урожаи, надои, картонная фабрика…

– И Конституция!

– Сейчас он взялся за Конституцию, да. И дальше собирается методично запугивать электорат. Будет сажать всех подряд? Куда? Все переполнено. И потом, кто будет работать в нашей стране? И сколько жить в таком подвешенном состоянии? Опять же выбор у нас невелик: девальвация или полное обрушение экономики.

– На что лично вы сейчас живете, на какие средства?

– Остались запасы. А в будущем надеюсь на кино, мы же все многостаночники.

– Думаете, «Беларусьфильм», эта насквозь зависящая от Минкульта организация, может пригласить кого-то из купаловцев на съемочную площадку? Да они в три глаза будут смотреть на актерские кадры, чтобы мятежники не попали к ним в кино.

– «Беларусьфильм» к кино отношения не имеет, причем уже давно. Что они снимают сейчас? Ничего. Даже в тендере Минкульта в этом году не участвовали.

– А что у ваших коллег с жильем? Актеров уже выселили из арендного жилья?

– Да, всех выселили. Но никто не остался на улице, все нашли себе пристанище, чужие люди-белорусы об этом позаботились. Я теперь понимаю, что арендное жилье, в принципе, это система порабощения.

– Недавно вы с коллегами выложили в Сеть долгожданный спектакль «Тутэйшыя». Это большое дело, спасибо вам всем! Вы ведь делали это практически подпольно, потому что спектакль принадлежит государству?

– Нет, «Тутэйшыя» не принадлежат государству, потому что спектакль не был выпущен, не был сдан. Тем более декорации, костюмы остались в здании Купаловского театра. Но показать «Тутэйшых» публично, официально мы тем не менее не можем, потому что нам не дали (и не дадут!) «гастрольки», удостоверения на демонстрацию от Минкульта.

– А вам дадут возможность собраться в новый коллектив под новым названием?

– В новый коллектив? Мы остаемся старым и называемся сейчас «Независимая театральная группа «Купаловцы». Мы не разобщены. Просто кто-то сейчас меньше был занят, кто-то больше. Вот выдохнули, выпустили спектакль, выложили в Сеть. Теперь думаем, что дальше.

– Столетие театра в сентябре вы праздновали в лесу, собрались на маевку под соснами. Какое чувство осталось от праздника?

– Нормальное. Пригласили всех. И тех, кто не ушел, остался работать в театре, тоже пригласили.

– И они пришли?

– Актеры не пришли. Их осталось работать в театре всего 13 человек. В основном это пожилые люди: Мария Захаревич, Галина Толкачева… У Игоря Сигова операция была, он физически не смог уволиться, а так полностью поддерживает нас. Но пришли на праздник работники других театральных цехов, тем более что был понедельник.

– Буквально в те же дни был еще и ваш личный юбилей, только вам исполнилось на 50 лет меньше, чем театру. Какой был самый неожиданный звонок, поздравление в день рождения?

– Павел Павлович позвонил из-за границы.

– Правда? Латушко сейчас, мне кажется, даже внешне стал красивее.

– Когда человек свободно дышит и стоит на стороне добра, он преображается.

– А как семейство прореагировало на ваш уход из театра?

– Мне кажется, в большинство граждан понимает, что происходит сейчас у нас в государстве. Я думаю, за каждым публично протестующим стоит с десяток близких людей, которые поддерживают его всей душой, но по тем или иным причинам не ходят вместе с ним на воскресные марши. У нас в семье именно такая ситуация. Мы все единомышленники. Тем более моя мама по образованию программист, она умеет добывать независимую информацию из Сети.

– Смотрю на вас – обросли, давно не брились… Может быть, вообще не будете бриться до полной победы демократии?

– Я не бреюсь, когда у меня работы нет. Вот скоро съемки – и всё наладится, в том числе и внешний вид.

– А что за съемки?

– Я про будущую работу никогда не говорю – только о сделанной. Мало ли кто захочет помешать.

– Вы суеверный человек?!

– Нет, я прагматичный человек. Немало дел остались бы незавершенными, если бы мы много говорили. А так удалось выпустить в люди «Тутэйшых».