Материал выражает мнение автора, редакция может не разделять эту позицию
Об отце Сергие Романове и том, почему он привлекает людей, рассуждает ИТ-предприниматель, учредитель и председатель совета директоров компании NAUMEN, президент НП «Уральский кластер информационных технологий» Александр Давыдов.
«Атомизированность» против «общинности»
Одним из самых ощутимых недостатков жизни православного верующего является отсутствие общинной жизни. Очень трудно и медленно складываются церковные общины, особенно – в крупных городах, с их суетой и постоянными изменениями состава прихода. Именно недостаток общинности, братства привлекает верующих к Сергию Романову. Таково мнение главного редактора сайта “Русская народная линия” Анатолия Степанова, и я с ним полностью согласен.
Хотел бы здесь показать, что недостаток общинности вызван не субъективным желанием/нежеланием людей. У общности есть генераторы. Семья — первый такой генератор общности — братства, сыновства/отцовства, родственности. Такой семьи сейчас не стало и не стало генератора общности. Пропал и другой генератор — всеобщая воинская обязанность.
Можно искать и другие исчезнувшие генераторы общности, но достаточно увидеть общий процесс — глобальный процесс атомизации – разобщения людей. В свою очередь, атомизация – это следствие господства частно-рыночных отношений в обществе, которые вытеснили все другие формы отношений, включая семейные. Отношения солидарности, кооперации, сыновства – уходят, вытесняются потреблением.
Страдает не только церковная общинность, исчезают любые общинные и духовные связи. Уменьшается большой и малый патриотизм, мизерна общность домашнего соседства. Исчезают не только родственные связи внутри большой семьи, страдают и отношения родителей-детей и мужа-жены. В семейных отношениях начинают искать выгоду – будь то жизнь сына на пенсию матери или пары чайлд-фри.
Корпораций это не касается. Корпоративная солидарность, вызванная общей борьбой за внешние ресурсы имеет не семейный, а стайный генезис. Частное теснит общее, не оставляя ему места в настрое общества. Ради атомизации-однородности убирают не только семью, но и пол. Это настроение жестко диктуется обществом и медиа, и противостоять ему крайне сложно, сродни подвигу что для отдельного человека, что для отдельной семьи. Чтобы противостоять настроению большого общества и переломить его в своей жизни, нужна быть в большой общине, в которой есть дух, общность и взаимоподдержка. И такая христианская община притягивает верующих православных.
В то же время в людях заложена и неискоренима потребность единения в стремлении к общим духовным ценностям. Показателен рост «зеленого» волонтерства, волонтерства общественных мероприятий. Но это лишь искусственный заменитель – эрзац – духовности и общности. Поволонтерили мероприятие, и – разбежались. Потом собрались на новое мероприятие в другом составе. Короткая, ни к чему в дальнейшем не обязывающая общность эпохи рыночных отношений. Бывают наверно формы постоянного волонтерства, в которых складываются общности.
Эту неудовлетворенную потребность духовности и коллективной солидарности отец Сергий и заполняет. На этой же потребности взращиваются и живут все секты. Возникает вопрос, почему православные иерархи не взращивают такие общины, которые бы хранили полноценную веру? Иначе говоря, почему церковь не ведет организации общинного противостояния общемировому настрою разделения и сребролюбия?
На православных русских церковных иерархах лежит груз ответственности – они обязаны духовно окормлять огромную территорию, удовлетворять запросы большой массы верующих, сохранять паству, которая находится под влиянием всего общества, то есть подвержена атомизации и сребролюбию. Сребролюбию подвержены и иерархи, они не на Луне живут. Сребролюбие вытесняет веру, приводит к надежде на деньги, не на Бога, то есть к маловерию.
Есть и объективные обстоятельства. Высказывать и двигать кардинальные мысли и решения церковные иерархи не могут. Они связаны целым рядом ограничений и рисков. Например, церковь не может поссориться с властью, не может оттолкнуть массу верующих. Церкви нужно много денег, надо содержать огромный штат, целую корпорацию. Скажешь правду, кто-то обидится, уйдет с деньгами, как тогда жить людям, связавшим свою судьбу с церковью?
И вот на этом фоне эффектно и искренне выглядят радикальные проповеди Сергия Романова, который не щадит мирские и церковные власти. Это привлекают в нему сторонников. Тем более, эффект его выступлений многократно усиливают СМИ и интернет. На фоне общей бездуховности, отупляющего действия попсы на телеэкранах, и на фоне молчания иерархов, его выступления с амвона и в YouTube звучат ярко.
К тому же Сергий постоянно подчеркивает свое личное бессеребренничество. А СМИ постоянно вытаскивают факты показной роскоши церковного клира, будь то дорогие часы, или роскошный автомобиль. В результате складывается сомнение в безсеребреничестве иерархов, а значит — в их вере. И плюс — нарыв содомизма в иерархии, неискоренимость которого намекает на лобби, масштаб которого никто не знает. У народа возникает недоумения, сомнения в верности иерархии, которое отравляет церковь, и это опасно.
Что и как говорить?
Обличения и обвинения отца Сергия совсем не бесспорны. Причем суть может быть выражена не в том, о чем говорят, а в том, как именно формулируют. Про запрет служения в храмах на Пасху и в ковид-эпидемию один греческий иерарх сказал: “Позор вам, препятствующие богослужению”, то есть осудил поступок государственных властей и согласие с ними властей церковных. И правда ведь — позор. Они и сами догадываются, что решение кладет на них темное пятно, которое надо отмыть. И совсем другое – переход на личности, название «лжепатриархом», проклятие и патриарха и президента, то есть вынесение приговоров.
Позорить поступок – значит призывать исправиться. А когда проклинают и приговаривают, то значит рвут общность, отделяют себя. Не призывают к исправлению, а преследуют другие цели. В случае Сергия Романова, видимо, есть политические цели, он прямо предлагает себя на место президента и патриарха.
В числе прочего Сергий восстал, в частности, и против ужесточения санитарных требований при Святом Причащении. Кое в чем я с ним согласен. Все зависит от места. Некоторые меры совсем лишние, а некоторые зависят от места. Одна ситуация для небольшого поселкового прихода, где друг друга хорошо знают, и каждый человек – как на ладони. А если это приход в большом городе или в проходном паломническом месте, где в богослужении участвуют неизвестные, которые могут быть инфицированы и не станут себя ограничивать даже при плохом самочувствии? В этом случае многие требования кажутся уместными.
В целом речи Сергия оставляют впечатление направленных не на поиск истины, а на утверждение себя во власти. Я давно не смотрел его проповедей, но те, что видел, показались именно такими.
Какой ценой?
Из истории мы знаем, что сектантство, обособление группы верующих, даже если оно происходит внутри православной церкви, ни к чему хорошему не приводит. В истории России именно раскол Церкви привел к революции. Сейчас, по сути, мы наблюдаем процесс формирования секты.
Мария Шукшина, побывав в Среднеуральском монастыре, отметила особую атмосферу душевности, внимания и заботы к ней монахинь, которую не в каждой семье ощутишь. Внутри тесного круга единомышленников ее участникам может быть действительно душевно комфортно… какое-то время. Если ограничивать себя одним авторитетом, а весь мир считать погрязшим в ереси, почувствуешь непротиворечивость и комфорт. Но этот путь ведет в тупик и самого Сергия, и его последователей.
Возможно, отец Сергий действительно считает, что своими обличениями способствует обновлению и чистоте церкви. Вопрос, какой ценой это достигается? Если ценой раскола церкви, то это негодная цена. Раскол русской церкви 17 века привел к огромному масштабу тайного старообрядчества страны, к массовой потере народом веры и к формальному исполнению обрядов большой части населения, к недоверию большей части народа к иерархии церкви и к государству. В конечном счете недоверие вылилось в революцию и привело к огромным жертвам, включая священство и народ. Православная русская цивилизация в результате сейчас находится в коме, из которой ее надо выводить очень бережно и постепенно. Хотя делать что-то надо, оставлять русский православный мир в состоянии бессознательности – тоже нельзя.
Как будут развиваться события?
В то же время большой опасности церковного раскола я не вижу. Отец Сергий переоценивает свои силы и возможности. Паства монастыря, его ближний круг психологически от него зависят и последуют за ним, куда бы он не позвал. Иное дело – общение через канал YouTube, сила воздействия вне храма существенно ослабевает.
Я думаю, что накал страстей постепенно будет спадать, и постепенно всё придет в равновесие. Отец Сергий не обладает монополией на истину. Его явно заносит. Чего стоит его предложение сделать его президентом России дня на три. Вот тогда он навёл бы порядок! Звучит откровенно по-детски. Известно, что у каждой сложной проблемы есть одно простое решение, оно же неправильное. На самом деле не бывает простых решений сложных проблем, они решаются постепенно, долгим и нудным распутыванием узлов, расшивкой узких мест, воспитанием и обучением, наказанием и последовательной заменой неисправимых. Тем более это справедливо для такой огромной, многоуровневой и многоукладной страны, как Россия. И президент Путин – на своем месте, он принимает аккуратные меры для выхода из затяжного смертельного состояния, стараясь не навредить больному организму страны.
На вызовы надо отвечать!
Положительный эффект от выступлений отца Сергия в том, что он, предлагая простые и неправильные решения, заставляет иерархов напрягаться в поисках правильных ответов. Не зная что ответить, иерархи молчат. Но они должны – обязаны по своему назначению – давать ответ или организовать поиск ответов, принять участие в поиске. Цифровой концлагерь становится реальным, а иерархи молчат.
Как расценивать карантинный запрет властей на богослужения в Пасху? Запрет на проведение крестных ходов и массовых церковных праздников? Ограничения при проведении таинства Святого причастия? Эти и другие вопросы у прихожан неизбежно возникают. Накапливается недоумение. Его необходимо разъяснять. На вызовы времени надо своевременно отвечать. И если это не делают облеченные властью иерархи – находится тот, кто предложит ответ.
Надо говорить с верующими, чтобы у них не накапливалось недоумение, которое становится источником сомнения в иерархах. Верующие хотят быть уверены в своих лидерах. Какова обстановка внутри РПЦ и в моей Екатеринбургской епархии? Насколько мы можем доверять иерархам? Мы на них надеемся и за них молимся, но хотим слышать постоянно их голос – голос пастыря. Потому что некоторые голоса выдают наемника. Возникает сомнение, может они молчат, потому что боятся голосом себя выдать? Это создает благоприятную атмосферу для обличений отца Сергия.
Как будет относиться церковь к вызовам нашего времени? Угрозе цифрового рабства, введения QR-кода, а в перспективе – возможной чипизации населения под предлогом борьбы с коронавирусом? Ответа на это также не дают.
Церковь – это реальная сила, объединяющая миллионы верующих, и если РПЦ явственно обозначит свою позицию по тем или иным актуальным вопросам – с этой позицией вынуждены будут считаться и депутаты, и исполнительные органы власти. Без высказанного мнения церкви, депутаты могут принять любой закон, включая и законы цифрового рабства.