В Новой Третьяковке с опозданием на три месяца открылись первые посткарантинные выставки. Главным хитом здесь называют экспозицию«Ненавсегда. 1968 — 1985», вторую часть масштабного проекта о советском искусстве. Попытку переосмыслить художественную жизнь столицы во время эпохи брежневского застоя рассматривал Олег Краснов.
Брунгильда Эпельбаум-Марченко, «Одиссей и Пенелопа», 1978 г. 
Возрождение музейной жизни в Москве после официальной отмены пандемии коронавируса началось в Новой Третьяковке на Крымском валу: здесь открыли сразу две выставки, продолжающие программные высказывания институции. Первая — «Поколение XXI. Дар Владимира Смирнова и Константина Сорокина» — хоть и довольно камерная, но не менее важная, чем вторая — «Ненавсегда. 1968 — 1985», которую здесь считают главным блокбастером сезона. «Поколение» показывает около сотни работ молодых российских художников, чья карьера началась в нынешнем веке и активно развивается и сегодня. Она в очередной раз манифестирует и желание музея работать с частными фондами и коллекционерами, фактически начавшееся с принятия в дар работы Эрика Булатова от Благотворительного фонда Владимира Потанина, и амбиции Третьяковки активно пополнять собственную коллекцию современного и актуального искусства, имеющую значительные лакуны.
Вторая же продолжает тему актуализации послевоенного искусства советского времени, что волновала нынешнего директора Зельфиру Трегулову ещё со времён свободного кураторства и её выставки «Социалистические реализмы» в Риме в 2011 году.
«Ненавсегда» — вторая часть выставочной трилогии, стартовавшей в галерее в 2017-м. Первая — «Оттепель» — охватывала хрущевский период правления, нынешняя рассказывает о брежневском, именуемом в новейшей истории эпохой застоя. И если в первом проекте кураторов можно было упрекнуть в поверхностности — выставка, казалось, пыталась объять необъятное и показать панораму всех сфер жизни в пространстве СССР, то сегодня фокус на художественном расслоении и зарождении постмодерна, пусть и в столичных рамках, выглядит куда более осмысленным.
Сергей Базилев, «Однажды на дороге», 1983 г. 
Внутри выставки нет хронологий, но есть восемь разделов, отражающих основные направления мыслей и работ художников в условиях существования в «двух реальностях», — публичной, стигматизированной пропагандистской мощью, стирающей индивидуальность, и приватной, дающей время на осмысление и поиски себя. По идее куратора Кирилла Светлякова, такая ситуация и стала катализатором появления постмодернистской иронии в искусстве того времени. Поэтому и тон выставке задают два следующих друг за другом раздела. Первый — «Ритуал и власть», куда включена и «партийная» красная дорожка — содержит два вполне «холодных» зала с работами уже отточенного социалистического реализма. Тут и генсек Леонид Брежнев во всех ипостасях — за работой над «Воспоминаниями» кисти Таира Салахова, выступающий с трибуны работы Юрия Королева, «монументальный» в мозаике Нади Леже; и фотореализм Сергея Базилева и Сергея Овсепяна, и циклопические алюминиевые колхозницы Михаила Бабурина. А уже в следующих комнатах — издевательский «Соц-арт», рождённый в 1970-х гениями Виталия Комара, Александра Меламида и Бориса Орлова с известными сатирическими автопортретами и «героями», документами акций группы «Гнездо». Противопоставленное официальное и неофициальное искусство здесь и далее считывается не только образами, но и этикетками: «властное» достали из хранилищ Третьяковки, РОСИЗО и Исторического музея, антиподов же — из известных частных коллекций Шалвы Бреуса, Екатерины и Владимира Семенихиных, Романа Бабичева и даже Владимира Некрасова. Последний, известный страстью к соцреализму, предоставил для выставки работу Эрика Булатова конца 1960-х «Художник на пленэре» — более уместные «Слава КПСС» и «Вход — вдоха нет» из-за пандемии не доехали из парижского Центра Помпиду.
Увлечение художников духовными практиками, стоящими в стороне от действующей официальной церкви (тогда считалось, что она напрямую связана с КГБ), составило большой раздел «Религиозный мистицизм». Для него из частной коллекции Александра Сплошнова удалось достать серию «Апокалипсис» одного из главных представителей этого направления Виталия Линицкого, выставлявшуюся на большой выставке в павильоне «Дом культуры» на ВДНХ в 1975 году. Этот раздел, кстати, удачно перекликается с продлённой из-за пандемии выставкой «"Мы храним наши белые сны». Другой Восток и сверхчувственное познание в русском искусстве. 1905−1969″ в соседнем с Третьяковкой музее «Гараж».
Камиль Муллашев, «Юность. Часть II», 1978 г. Из серии «Земля и время. Казахстан» 
Среди других популярных тем эпохи застоя, оказались и гибнущая русская деревня с эмблематичными работами Виктора Попкова и Игоря Обросова; и детство с вариативной визуализацией, от реализма Александра Петрова до анимированной метафизики Юрия Норштейна.
Архив фотографа Валентина Серова стал центром раздела «Сообщества», включившего истории распада на разнокалиберные группы как в официальном, так и нонконформистском искусстве. А самыми крупными по наполнению — разделы «История и остановленное время» и «Исчезновение». И если первый из них поражает воображение жутковатыми во всех смыслах вещами ретроспективистов (как отметил куратор, у многих здесь «может кровь пойти из глаз»), то второй, с Ильей Кабаковым, Виктором Пивоваровым и Игорем Макаревичем, уже ясно приводит зрителя к современности.
Выставка работает до 11 октября.