В последнее время в официальных сообщениях Следственного управления Следственного комитета Башкирии часто фигурирует специализированное подразделение по расследованию преступлений прошлых лет. Благодаря работе следователей, даже спустя 10-15 лет, перед судом предстают убийцы, насильники, серийные преступники и маньяки.
Специальный корреспондент агентства «Башинформ» решила выяснить, что это за новое спецподразделение, и кто ведет борьбу с «затаившимися» на долгие годы преступниками. Об этом и многом другом в интервью рассказали руководитель отделения по расследованию преступлений прошлых лет СУ СКР по РБ Ильфат Миниахметов и его коллеги-следователи Тимур Тазериянов и Урал Рахматуллин.
ЛЕГЕНДА
Об Ильфате Миниахметове коллеги отзываются только так: «Легенда!». О том, что хочет стать следователем, Ильфат Гдеонович решил еще в армии. Отслужив и вернувшись домой, он поступил на юридический факультет заочно, параллельно работал на УМПО. Затем, с дипломом в руках, пришел в прокуратуру Орджоникидзевского района Уфы. Получив первое уголовное дело об убийстве, понял, что это его работа. Ильфат Миниахметов посвятил более 30 лет своей жизни борьбе с отъявленными негодяями, рецидивистами, убийцами, насильниками и коррупционерами. На его счету сотни раскрытых и расследованных дел. Однажды он хотел уйти на заслуженный отдых, но не смог – вернулся и возглавил новое отделение по расследованию преступлений прошлых лет.
БОЛЬШЕ ВОЗМОЖНОСТЕЙ
- Ильфат Гдеонович, что же это за спецподразделение? Когда было создано и для чего?
— Такие отделы и отделения создали по всей России, во всех регионах приказом председателя Следственного комитета России Александра Бастрыкина. Он всегда уделяет большое внимание расследованиям преступлений прошлых лет – это своего рода козырь в работе следователей. Приостановленные дела остаются нераскрытыми годами, и если раньше случайно, из-за всплывших деталей, некоторые раскрывались, то сейчас над ними целенаправленно, с применением новых возможностей и экспертиз, работают криминалисты и наше отделение — спустя годы находим преступников. Наше спецподразделение создано 5 августа 2019 года – скоро будет годовщина.
Следователь занимается многими преступлениями, а целенаправленно, именно в этом направлении, все равно, бывает, руки не доходят, чтобы поднять старые дела, просмотреть, почитать, назначить экспертизы, контролировать ход расследования. Поэтому и создали такое подразделение. Мы конкретно изучаем дела, поднимаем архив – у нас больше возможностей.
В ПРИОРИТЕТЕ – СЛОЖНЫЕ ДЕЛА
- Кто Ваши сотрудники? Вас можно назвать «элитным отрядом»?
— Нас всего трое: я, старший следователь Тимур Тазериянов и следователь Урал Рахматуллин. Опытные, толковые сотрудники. У нас хорошая команда, надеюсь, скоро нас будет больше, если расширят штат. Есть отдел по расследованию особо важных дел – это первый отдел (занимается преступлениями против личности, которые совершены сегодня, а не в прошлые года), есть второй (коррупция, должностные преступления), третий (налоговые преступления). У нас отделение. Что касается «элитности», все следователи одинаковые, нельзя сказать – элита, не элита. Главная задача следователя – разобраться в ситуации и найти преступника, доказать его вину.
В основном мы занимаемся раскрытием убийств, изнасилований, насильственных действий сексуального характера, серийных преступлений. Они в приоритете. Их сложнее доказывать, расследовать.
— Когда преступление переходит в разряд преступлений прошлых лет?
— Преступлениями прошлых лет они считаются тогда, когда дела были приостановлены за не установлением лица, из-за розыска или невозможностью кого-то участвовать в следственных действиях. Срок следствия – два месяца, могут продлевать, а затем приостанавливать. Тогда за дело беремся мы.
- Какие методы и технологии в расследовании преступлений прошлых лет Вы используете?
— Генетическая и ольфакторная (запаховых следов) экспертизы, полиграф или, как его называют в народе, «детектор лжи». Последний больше используется для внутреннего убеждения следователя, что он на правильном пути, но не как доказательство вины.
ПОСТАВИТЬ ТОЧКУ
- В скольких делах поставлена точка с начала работы Вашего отделения?
— За первое полугодие мы расследовали порядка 60 преступлений, среди них – убийства, разбои, изнасилования, насильственные действия сексуального характера. Наша задача – разобраться, что перед нами действительно тот человек, который совершил преступление. Если мы не находим преступника, нас потерпевшие ругают, если находим – ругает другая сторона. Всем не угодишь. Есть и такое понятие, как «срок давности». Не всегда преступник оказывается за решеткой, но на нем будет «клеймо», будет висеть статья, к тому же в гражданском порядке с него можно взыскать компенсацию морального вреда.
- Можете рассказать о запавших в душу преступлениях?
— 2004 год – убийство девочки в Черниковке. Долгое время преступление было не раскрыто. Человек долго не признавал свою вину, отправили дело в суд, осудили, но его освободили от ответственности.
Много раз выезжал: когда преступление совершено, охота найти, все горит, ненавидишь преступника. Когда поймают, приводят – он сидит перед тобой, даже иногда жалко его становится. Все же люди. Все бывает, всякие бывают. Я больше стараюсь убедиться, что задержан именно тот, кто виновен. Пока с человеком не поговорю, пока не проверю, я не смогу сказать, что человек виноват.
- Были в Вашей практике случаи, когда задерживали невиновного?
— Было. Было и такое, что люди признавали свою вину, но что-то подсказывало, что что-то не то. Начинаешь проверять, искать – оказывается, не он совершил. А бывает, есть доказательства, всё есть, а человек не признается. Тут нужно поговорить. Вопрос задаешь и смотришь: убрал взгляд, чувствуешь, что на правильном пути, начинаешь тянуть-тянуть. Конечно, опыт приходит с годами.
Помню, расследовали серию изнасилований. Потерпевшие описали предполагаемого преступника — мужчину с золотыми зубами. Нашли такого, показали жертвам: у них мнения разделились: одна на 99% уверена, что это он, а другая вообще не признала в нем насильника. Сам парень в грудь бьет, что не виноват. Конечно, это все смутило: стали тщательнее проверять то место, где нашли первого подозреваемого. В итоге через несколько часов задержали еще одного парня. Его уже опознали обе потерпевшие, и сам он во всем признался, да еще сознался в двух других изнасилованиях, о которых его жертвы не заявляли. Поэтому наша основная задача – не привлечь к ответственности невиновного.
КОРОНАВИРУС РАССЛЕДОВАНИЯМ НЕ ПОМЕХА
- С какими сложностями сталкиваетесь в работе?
— Сейчас сложность только в том, что многие вещественные доказательства, которые были, сейчас либо утрачены, испорчены, в связи с истечением большого периода времени, или непригодны для исследования. Еще, конечно, люди спустя годы забывают детали. Когда по свежим следам, проще. Но новые методы, безусловно, помогают.
- Среднестатистический портрет «вашего» преступника?
— В основном, мужчина в возрасте 45 лет. Холостой или разведенный.
- Повлиял ли коронавирус на работу вашего отделения?
— Мы как работали, так и работаем. Единственно, что вне зоны доступа около месяца были обвиняемые, так как следственные изоляторы были закрыты на карантин. Сейчас все стабилизировалось с соблюдением правил безопасности.
- Проникает ли ваша рабочая атмосфера в семью?
— Нет, я – молчун. Дома никому ничего не рассказываю. Нет привычки рассказывать. Жена спросит: «Что без настроения?». Я лишь отвечу: «Все нормально». Все, тема закрыта.
- Есть ли у следователей какие-либо приметы?
— Да так таковых нет. Но одна точно есть: если человек хочет присесть на стол – останавливаем – к нераскрытому убийству.
С детства 32-летнему старшему следователю отделения по расследованию преступлений прошлых лет СУ СКР по РБ Тимуру Тазериянову нравились детективы, где раскрывались сложные преступления, убийства, где были загадки, которые следователи разгадывали с помощью дедукции, внутреннего убеждения, интеллекта.
«Династии как таковой в семье у нас не было, есть родственник, которые является служащим, но по другой сфере. Тем не менее, я поступил в Уфимский юридический институт МВД России, планировал связать свою жизнь со следствием. Во время обучения был общественным помощником следователя, прошел практику в прокуратуре, Следственном комитете и МВД, чтобы выбрать дальнейшее направление. Мне как раз по душе пришлась специфика Следственного комитета. После обучения попытался устроиться, но тогда вакантных мест не было. Сходил в армию, отслужил в Калининграде, в войсках связи. После этого вернулся, продолжил ходить на общественных началах помощником следователя, после этого устроился в Нефтекамский межрайонный следственный отдел, затем перевелся в Уфу. Вскоре мне предложили перейти в отделение. Я уже занимался преступлениями прошлых лет, мне это было знакомо», — рассказал о том, как попал в новое отделение Тимур Тазериянов.
В следственном управлении есть списки по всей Башкирии о приостановленных уголовных делах. Следователи знают, где какое преступление было совершено и не было раскрыто. Неотъемлемая составляющая нового отделения – следователи расследуют дела по всей республике, часто ездят в командировки. Тимур Тазериянов поделился спецификой работы.
«Следователь – профессия многогранная, мы должны быть «универсальными солдатами». Возьмем рядового территориального следователя: сегодня он расследует убийство, завтра – коррупцию, послезавтра – зарплатное дело. Все это делает один сотрудник. Он должен быть намного умнее обвиняемого, понимать и Земельный, и Гражданский, и Уголовный кодексы. Поэтому присутствуют постоянное обучение и саморазвитие. У нас есть институты по повышению квалификации по конкретным видам преступлений, — рассказал собеседник. — Даже если сроки давности проходят, все равно это преступление надо раскрыть. Даже если злоумышленник наказание не понесет, будет отметка о совершенном им преступлении, а это уже характеризует его личность и влияет на многие сферы жизни. Бывает, что именно от жертв преступления мы слышим в свой адрес, что портим им жизнь, не даем забыть прошлое, неадекватно реагируют. И их можно понять. По закону, они не могут отказаться от дачи показаний и прочее, но мы не используем эти методы, а пытаемся доходчиво объяснить, что это для их блага. Многие приходят в суд, другие отказываются – пишут заявление. Мы не заставляем».
Старший следователь добавил, что нет какого-то одного преступления, оставшегося в памяти – они все запоминаются, с самого первого обвиняемого.
«Но, пожалуй, самое страшное, оставшееся в памяти дело, это убийство молодой девушки в Орджоникидзевском районе Уфы в 2006 году. Ее тело было найдено возле мусорных баков. Туда ее приволокли уже мертвой. На момент создания нашего отделения, это дело находилось у меня в производстве. Мы еще тогда назначили длительные по своему изготовлению экспертизы запаховых следов. Был установлен подозреваемый, который на тот момент отбывал наказание за совершение другого преступления. А вышли мы на него так: на ремне девушки были обнаружены отпечатки пальцев, но тогда в базе их не было; когда же преступник попался на другом правонарушении, «пальчики» совпали. Мы начали с ним работать: «навестили» в колонии. Мы ему факты и доказательства, он нам свои доводы. Мы все его доводы проверили, в одном месте он совершил оплошность: сказал, что в тот день был день рождения его дочери, дату не помнил, но его слова ничем не подтвердились. Уже есть решение суда. Ему назначили наказание в виде 7,5 лет лишения свободы».
29-летний следователь отделения по расследованию преступлений прошлых лет СУ СКР по РБ Урал Рахматуллин окончил БГУ, институт права, после этого год был общественным помощником следователя. Это такая своеобразная процедура отбора в Следственный комитет. На этом этапе многие для себя определяют, нужно это им или нет, хотят работать или нет. Затем Урала Рахматуллина направили в Нефтекамск, где он проработал несколько лет, затем в Уфу – в отдел процессуального контроля следственного управления.
«Узнав, что будет создаваться специализированное подразделение по раскрытию преступлений прошлых лет, я захотел работать именно в нем. Можно сказать, моя мечта исполнилась: меня пригласили в отделение, — сказал собеседник. — Я считаю, что это самое интересное в работе следователя – расследовать наиболее сложные дела, которые, в свое время, остались нераскрытыми. Для меня представляет большой интерес заниматься такими сложными делами и доводить их до конца. Важно раскрыть преступление, но куда важнее и сложнее его расследовать – поставить точку и направить в суд».
Урал Рахматуллин рассказал об одном из первых дел в отделении, которое ему довелось расследовать:
«В Янаульском и Краснокамском районах Башкирии, в деревнях, произошла серия убийств пенсионеров – в 2008, 2010 и в 2011 годах. Три двойных убийства – шесть трупов. Убивали пожилых людей, которые находились, в силу возраста и заболеваний, в беспомощном состоянии, не могли оказать сопротивление. Они были задушены, также наносились удары по голове твердыми предметами, а затем ограблены. Эти дела не были раскрыты, они расследовались некоторое время, отрабатывались различные версии, но убийцу не нашли.
В 2018 году в Янаульском районе полицейские задержали местного жителя по подозрению в совершении порядка 25 краж с проникновением в дома. При расследовании данной серии краж был отмечен схожий почерк совершения преступления с нераскрытыми убийствами: обстановка на местах, обстоятельства проникновения в жилище. В связи с чем, была выдвинута версия, что этот человек может быть причастен к тем убийствам. Стали ее проверять, подозреваемому предложили пройти полиграф. Он согласился, и по всем вопросам по эпизодам убийств у него были выявлены положительные реакции. Но по поводу полиграфа – суд говорит, что его результаты не являются доказательством. Мое мнение, только на него опираться нельзя: здесь может играть, в том числе человеческий фактор – кто проводит исследование. Но показатели полиграфа могут быть ориентиром для дальнейшего расследования. Полученные данные подкрепили версию о причастности этого человека, а дальше стали собирать доказательства, проверять его алиби и допрашивать свидетелей, проводить экспертизы.
Расследование осложнялось и тем, что предполагаемый убийца был всегда на конфликте, его поведение затрудняло следствие. Он не подписывал ни один документ, не выдвигал версий в свою защиту. Его личность была изучена «от и до». Но у меня лично сомнений не было в том, что этот человек причастен. По этому делу были проведены три сложные судебно-ольфакторные экспертизы или, по-другому, экспертизы запаховых следов человека. Сейчас эти технологии активно используются. Проводились экспертизы в Москве, в Экспертно-криминалистическом центре МВД России. Согласно выводам, на ряде предметов, орудий преступлений с каждого убийства, на одежде потерпевших спустя годы был выявлен запах обвиняемого. Эта сложная и трудоемкая экспертиза, которая проводилась восемь месяцев. В совокупности все добытые доказательства позволили это дело довести до суда. Мужчине грозит пожизненное заключение».
В беседе Урал Рахматуллин поделился, что, придя в профессию следователя, понял, что оказался на своем месте.
«Сложно сказать, мечтал ли я с детства быть следователем, но сейчас, спустя много лет, могу точно сказать, я получаю удовольствие от своей работы. Наверное, в отца пошел – он у меня работал в правоохранительных органах, ни в какой другой профессии себя не вижу», — отметил он.
- Благодарю за интересную беседу, и поздравляю вас, всех ваших коллег-следователей, с наступающим профессиональным праздником — с Днем сотрудника органов следствия России!
