На лекцию «Творчество как предназначение человека», которую в «бирюзовом зале» национальной библиотеки читал Николай Юрьевич Свистунов, слушателей пришло больше обычного.
После долгого перерыва я встретил там бывшего главного редактора республиканской молодёжной газеты «Молодой коммунист» Валерия Голубева, увидел ещё нескольких местных интеллектуалов, которых не могли не привлечь тема и личность лектора. Валерий Борисович, кстати, подарил мне только что изданную книгу его рассказов «Алжирская стужа», которая наверняка станет материалом одной из «Беседок».
Пересказать, хотя бы кратко, обо всём, о чём говорил и чем иллюстрировал Николай Юрьевич свои воспоминания, стихи, рассказы, иконописные работы и музыкальные альбомы, невозможно. Потому сразу же после лекции, когда мы ещё только спускались с третьего этажа на первый для традиционного чаепития, я твёрдо знал: состоявшееся действо придётся повторить.
Слушателей (они же были и зрителями: лекция сопровождалась богатым презентационным материалом) явно впечатлили разносторонние интересы бывшего мэра Волжска. «Неожиданности открытий» – вот, наверное, пара слов, передающих суть полученных впечатлений. На мой вопрос: «Ну, и как тебе?» – доктор культурологии Галина Евгеньевна Шкалина, не скрывая некоторого изумления, ответила: «Какой он, оказывается, интересный человек! Как разнообразны проявления его таланта...»
Меня, давно и хорошо знающего моего друга, более всего привлекло новое из его интересов и возможностей: технология золочения икон, разработка и выпуск тематических аудиокниг...
Было видно, что и Николая Юрьевича с супругой Анной Владимировной более чем двухчасовое общение с йошкаролинцами вполне устроило. Автор трилогии «Столыпинский вагон» расщедрился и все пять (кажется, пять) имевшихся у него при себе экземпляров книги подарил библиотеке.
Я взял себе единственный нашедшийся в коробке экземпляр сборника «Не погаснет души огонь» (2010). И с благодарностью принял в подарок первую иконописную работу Николая, выполненную на толстой струганой доске: это лик одной святой, писанный им в зоне как портрет.
В книге 42 стихотворения, цикл «Тюремные рассказы» из десяти сочинений и пьеса «Протокол». Я тщательно выбирал стихи для публикации. Сначала прочёл те, что читал на том вечере сам автор. Выбрав из них, добавлял тексты уже по своим предпочтениям.
* * *
На третий день утихла в море буря.
Корабль разбит, порвались паруса.
Никто не знает, что же с нами будет.
Мы о пощаде молим небеса.
Разбитый компас больше не поможет.
И не видать попутных кораблей.
И штурман пьян – он курса не проложит,
И в трюме течь, и... тысяча чертей!
Швыряет нас, как по полу посуду,
Команда просто выбилась из сил.
И нам осталось только верить в чудо,
Чтоб Бог нас всех акулам не скормил.
На третий день утихла буря в море,
Но в шлюпке места хватит не для всех.
И капитан остался, что тут спорить –
Он капитан, и вот его корвет.
И мы, прощаясь, вытирали слёзы,
И поглотил корабль густой туман.
...Мы помним вас, погибшие матросы,
И мы горды тобою, капитан!
9.04.09
* * *
Горшечник готовит для утвари глину,
И думает он наперёд:
«Горшочек один изготовлю под мусор,
Другой изготовлю под мёд».
И, круг разгоняя ногою привычно,
Он песню такую поёт:
«Зачем мне красивый горшочек под мусор?
Красивым пусть будет под мёд».
И возле печи два горшка остужались,
Крутыми боками вперёд.
Был чёрным и грустным горшочек под мусор,
Весёлым, красивым – под мёд.
На кухне хозяйки порядок, что надо,
Прислуге приказ отдаёт:
«Поставьте под лавку горшок, что под мусор,
На видное место – под мёд».
Скажите мне, люди, скажи мне, посуда,
Горшечника кто упрекнёт?
Ну, нужен ему был горшочек под мусор
И тоже был нужен – под мёд.
22.04.09
* * *
Коротко подстрижен я –
Что ж о том печалиться?
И не из Парижа мы,
И тебе так нравится.
Полубокс под мальчика –
Так стареть не хочется!
Жизнь под ключик гаечки.
Сединой топорщится.
Не нужны вопросы мне,
Отчего так стриженный.
Руки пахнут росами
У моей единственной.
Я ладонь согретую
На губах засватаю.
Эх!.. Не понять вам этого
С головой лохматою.
1.12.09
* * *
Он может всё!
А я не сразу.
И за строкою не идёт строка.
Сбивает с мысли чья-то фраза,
И нет изящества стиха.
Бывает так:
Хоть лбом о стену,
А из нутра не вырвать слог!
Хоть бритвой режь тугую вену –
Всё предсказуемый итог.
А он! Обидно!
Спит ночами!
И ручку нервно не грызёт.
И не сказать, что смел речами,
Скорее уж наоборот.
Он может всё!
За что же это?
Талантлив, чёрт! Аж зло берёт.
Откуда рифмы и сюжеты
Такие славные берёт?
К чему выдумывать
Страданья?
Он из души не давит сок.
Мне ж из бумажного маранья –
Всё предсказуемый итог.
И не заметен,
И не боек.
Стихами плотен белый лист.
Он глазки женщинам не строит.
Ночует дома. Трезв и чист.
Коль за окном
Грядёт ненастье,
Должно закрытым быть окно.
В вине и женщинах напрасно
Ищу я смысл. На дне лишь дно.
Смириться б мне –
Талант от Бога.
Для душ мятущихся – пророк.
Для заблудившихся – дорога.
Для возвратившихся – порог.
И я с печальным
Отвращеньем
Порву на мелкие куски
Бездарных строк моих творенье –
Плод неуменья и тоски.
28.11.09
* * *
На сосульках играет ветер,
И под крышею птичий гомон.
Ты, единственная на свете,
Заварила мне чай с лимоном.
И никем теперь стул не занят.
На салфетке дымится чашка.
И разлука так сердце ранит,
От разлуки на сердце тяжко.
И печально на это смотрит
Божья Матерь с твоей иконы,
А по комнате запах бродит
Свежевыжатого лимона.
Нет, не слышно, никто не едет.
От луны так небрежны тени.
И забрался котёнок – вредный! –
На родные твои колени.
Ветер каплями всё играет,
Переливчато с перезвоном.
И стоит на столе, остывает,
Мой не выпитый чай с лимоном.
15.12.05