17 лет назад случился теракт на Дубровке: участники событий рассказали, чему их научила трагедия

Сергей Карпов, руководитель общественной организации "Норд-Ост". В теракте на Дубровке потерял старшего из троих сыновей – барда и переводчика Александра.

После теракта заложники поняли, что необходимо держаться вместе

На 15-летнюю годовщину трагедии Беслана многие говорили: она могла бы не случиться, если бы сделали выводы по поводу теракта в Театральном центре на Дубровке, что, возможно, дети и взрослые тогда бы остались живы. Но, к сожалению, ещё до этого происходили страшные события, которые как бы предупреждали: ждите беды. О них просто уже почти никто не вспоминает: теракт в Будённовске, взрыв в Макдоналдсе на юго-западе Москвы, взрывы домов на Каширском шоссе и на улице Гурьянова, взрыв в Волгодонске. Об этих трагедиях поговорили и забыли. Но если бы уже тогда всё тщательно расследовали, то трагедии в театральном центре могло бы и не быть, так как спецслужбы, возможно, добрались бы до организаторов терактов и уничтожили их.

Главный урок, который вынесли из трагедии родственники погибших и все, кто был в заложниках, – надо держаться вместе. И вместе с теми, кто пострадал в других терактах. Чтобы мы напоминали о себе, чтобы о погибших не забывали простые люди и наши правители не допускали теракты. Так мы сможем жить дальше.

Многие заложники познакомились друг с другом на суде над соучастником теракта Хасаном Закаевым, куда их впервые пригласили в качестве потерпевших. И на этих судах дети-заложники, которым на тот момент было 13–14 лет, а сейчас им чуть больше 30, рассказывали о своих болезнях: токсический гепатит, токсический пиелонефрит… Хороший вопрос, откуда в этих диагнозах появилась токсикология… И говорили: не знаем, кому больше повезло, – тем, кто погиб, или нам, так как мы работаем на лекарства. Это страшно. У нас один человек, который находился в заложниках, перенёс клиническую смерть. Этого нигде не показывали, но он говорил: я пенсионер, и я не знаю, купить мне стакан молока или купить таблетки.

От государства после трагедии за погибшего сына мне заплатили 100 тыс. рублей и ещё 14 тыс. дали на погребение (причём не деньгами, а товаром). По-моему, по 50 тысяч дали потерпевшим, которые выжили. Сейчас нам помогает столичный Департамент соцзащиты под руководством Владимира Петросяна. Это не материальная помощь: они достают билеты в театры, на экскурсии. Мы очень благодарны.    

А с государством потом судились. Мы не требовали денег, мы добивались правды, объективного расследования трагедии. Вопросов у нас было правда много. Например, в материалах судмедэкспертизы по факту гибели каждого погибшего было написано, что причины их гибели – недоедание, недосыпание, мало кислорода, сидячее положение, а также букет сопутствующих болезней. Читаешь – и возникает ощущение, что в тот вечер на Дубровке собрались одни инвалиды.

Когда мы прошли все инстанции в России и ничего не добились, то обратились в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Он обязал власть провести повторное расследование.

После суда над Закаевым в Страсбург от нас пошло ещё 42 новых заявления.

Теракт на Дубровке показал, что Россия на тот момент вообще не была готова к такого рода испытаниям. Когда произошёл теракт в столичном метро между станциям Павелецкая и Автозаводская, я сделал определённые выводы. Например, я заметил, что пострадавших несли на носилках, которых было достаточное количество. У нас такого не было. Не хватало машин скорой помощи, не хватало транспорта для мобилизации людей по больницам. Если бы всё это было – жертв трагедии было бы меньше.

Ирина Хакамада, кандидат экономических наук. На момент теракта являлась депутатом Госдумы от фракции "Союз правых сил". Была в числе тех, кто заходил в Театральный центр на Дубровке для проведения переговоров с террористами.

Переговоры с боевиками должны были вести профессионалы

Я хорошо помню те страшные октябрьские дни. Я лично видела пятерых террористов и поняла, что они настроены решительно и что счёт идёт на минуты. В сам зал к заложникам меня не пустили. Я попросила разрешения принести им воду и получила согласие. Когда я покинула здание, то в течение всех последующих часов люди меня спрашивали: а как там, а что там, а что боевики? Но я не могла никому, в том числе и спецслужбам, описать детальной картины происходящего, потому что просто не владела ею. Никто из зашедших в здание – ни я, ни Кобзон, ни Рошаль, ни Политковская – не могли вести переговоры с боевиками профессионально. Да, мы что-то подметили, что-то передали, но этого было явно недостаточно. С террористами должны были разговаривать люди, которые умеют это делать. И они же обязаны были давать рекомендации тем, кто заходил в помещение по запросу боевиков. Ради того, чтобы выиграть время и грамотно подготовить штурм, чего в итоге сделано не было.

Алексей Филатов, президент союза офицеров группы "Альфа", лично знал людей, которые штурмовали Театральный центр на Дубровке.

Власть и люди поняли, что на безопасности страны экономить нельзя

Захват заложников в Театральном центре на Дубровке стал уроком и для властей, и для спецслужб.
С тех пор многое изменилось. Усилились системы предупреждения и профилактики: вероятность даже попытки проведения подобных акций сведена к минимуму. После "Норд-Оста" все знали, что для террориста из подобной ситуации есть только два выхода: либо в тюрьму, либо на тот свет. Один этот факт, я уверен, предупредил не одну трагедию. И уже в Беслане, захватывая школу, преступники знали, что не уйдут. И готовились не к переговорам, а к "кровавому шоу".
Возможно, я скажу непопулярную вещь, но в 2002 году на Дубровке операция была проведена на высоком профессиональном уровне, и спецслужбы сработали очень грамотно.
Могла бы быть лучше, например, налажена работа со СМИ. Они не должны были в прямом эфире транслировать ход подготовки к контртеррористической операции и фактически предупреждать террористов о действиях штаба. Сейчас эта проблема решена на законодательном уровне.
Что касается применённого усыпляющего газа, о котором часто говорят, как чуть ли не о химическом оружии, то это был всего лишь один из тех препаратов, что используют для наркоза при проведении хирургических операций. И, как и в случае с медициной, реакция на препарат у всех разная. Но, если бы газ не применили, взрыва или массового расстрела заложников было бы не избежать.
Надо понимать, что в 2002 году Россия ещё только оправлялась от тяжёлой встряски 1990-х. Армия, правоохранительная система, спецслужбы были не в лучшей форме. "Норд-Ост" стал одним из переломных моментов.

Сергей Будницкий, был заложником в Театральном центре на Дубровке вместе с 12-летней дочкой Ириной и 13-летней племянницей Ксенией. Все они выжили.

Переживший ад считает, что страшное может случиться с каждым

До этого случая мы думали, что может быть всё что угодно и где угодно, но только не с нами. Вот такое было отношение. И когда попали, поняли, что страшное может случиться со всеми. Поэтому основной урок, который я усвоил после теракта: в жизни бывают обстоятельства, которые складываются сами по себе. В такие моменты от нас не зависит ничего. Хороший вопрос, а можно ли не попадать в такие обстоятельства? Наверное, с определённой долей вероятности – да. Если прислушиваться к интуиции или, например, не ходить на массовые мероприятия повышенного риска.
В ряде случаев всё решает сама жизнь и где-то, может быть, немножко правительство. Я вот считаю, что в теракте на Дубровке в том числе виноваты Ельцин и Горбачёв, которые привели страну к такому состоянию, что в ней начались взрывы и прочее.
И я считаю, что в любой критической ситуации, даже такой, какая была у нас, всегда есть шанс на выживание, в том числе за счёт везения. Я с дочкой и племянницей сидел на первом ряду, когда начался захват. Мы, как и многие другие, подумали, что всё происходящее – часть постановки, говорили "актёрам", мол, как у вас тут круто всё сделано! Но потом шутки кончились, оставалось только молиться и надеяться.
После теракта мы всей семьёй ещё несколько раз посетили мюзикл "Норд-Ост", смотрели несколько версий. Племянница сейчас дизайном занимается, окончила художественную школу и институт. Дочка отучилась четыре года в институте, но потом бросила. А ещё у меня уже трое внуков, двое родились уже после трагедии! Я всё пытаюсь высказать благодарность бойцам "Альфы" и "Вымпела" за то, что позволили мне увидеть внуков.
Не получилось у меня и Политковскую поблагодарить, которая ходила к террористам. А мы ведь с ней мельком виделись всего спустя пару недель после теракта. Я кроме работы в заводской типографии ещё и малотиражную заводскую газету тогда выпускал, в которой в том числе написал про "Норд-Ост". Газету эту мы печатали в помещении, где была типография "Московской правды" и там же была редакция "Новой газеты", где работала Анна Политковская. И вот однажды я с напечатанными газетами под мышкой я шёл через вертушку на проходной, а навстречу мне Политковская. Я чего-то растерялся, заметался. Она это увидела и сказала: а я тут работаю! Я в ответ: я знаю!. Нелепая какая-то получилась ситуация, а я, дурак, даже ничего не сказал. Потом ругал себя за этот случай, что так и не удалось её поблагодарить.

Как развивались события: краткая хронология страшных дней 2002-го   

•    23 октября. В 21:05 в здание Театрального центра на Дубровке на улице Мельникова врываются вооружённые люди в камуфляже. В это время в ДК идёт мюзикл "Норд-Ост", в зале находятся более 800 человек. Террористы объявляют всех людей заложниками и начинают минировать здание. В первые минуты части актёров и служащим театрального центра удаётся уйти через запасные выходы. Становится известно, что здание театра захватил отряд чеченских боевиков во главе с Мовсаром Бараевым. По первым сообщениям, боевики требовали вывода войск из Чечни.                                                                                                                          
•    24 октября. Террористы отпускают 15 детей, а спустя несколько часов ещё 19 человек. В здание проходит 26-летняя продавщица находящегося по соседству парфюмерного магазина Ольга Романова, заходит в зал и вступает в перепалку с Бараевым. Её расстреливают. Затем расстреливают и пытавшегося проникнуть в здание подполковника Константина Васильева. Боевики требовали для переговоров Бориса Немцова, Ирину Хакамаду, Григория Явлинского и Анну Политковскую. В итоге все они заходили в здание. Также в тот день в театральном центре был британский журналист Марк Франкетти, его коллеги с НТВ, доктор Леонид Рошаль и певец Иосиф Кобзон. Во время похода в туалет из театрального центра выбрались две девушки.
•    25 октября. Боевики освобождают семерых заложников, затем представители Красного Креста выводят ещё 8 детей. Вечером террористы освободили трёх женщин и мужчину.  
•    26 октября. В 5:30 утра спецслужбы начали штурм здания, который закончился около 7:00. В 8:00 были оглашены его первые итоги.