Будет ли успешным второй поход Эрдогана за ближневосточной короной

15 октября 2019 | Время чтения 13 мин

Аннотация

Эрдоган вознамерился продемонстрировать миру и региону резкий рост собственной геополитической значимости. Фактически головокружительный прыжок из младших партнеров в великие султаны.

Александр Запольскис, 15 октября 2019, 09:56 — REGNUM Строго говоря, происходящее сейчас в регионе абсолютно закономерно. На протяжении семи прошедших лет традиционно между собой соперничавшие многочисленные игроки двигали фигуры по геополитической доске в лучших традициях магазинных войн. Был такой период в европейской истории, когда ключевым инструментом победы являлись не результаты сражений на полях брани, а итоги обмена ходами сторон на театре боевых действий.

Имея малую, обычно не более 5−7 дневных переходов, автономность, войска критично зависели от тыловых складов, называвшихся магазинами. Их уничтожение противником или даже угроза захвата вынуждали стороны больше маневрировать силами, чем непосредственно стрелять. Что превращало войну в подобие шахматных партий, нередко заканчивавшихся без генерального сражения вовсе.

Это покажется невероятным, но, победив во Вторую Иракскую, американцы стронули лавину, сломавшую устоявшийся процесс формирования в Заливе устойчивых светских государств и запустившую процесс магазинных войн между всеми противоборствующими силами в регионе. Даже США оказались вынуждены строить свою стратегию на базе маневра всего пары десятков тысяч штыков в регионе с населением более 430 млн человек.

И вот теперь количество ходов, наконец, привело к неизбежной смене качества самой общей позиции. Образовалась пустота, сейчас затягивающая участников на манер космической черной дыры. Курды в ней лишь название, им просто не повезло наделать в партии наибольшее количество ошибок, самой важной из которых следует считать их неверное самоопределение.

Несмотря на общее название, курды не являются единым народом. Это скорее лишь этническая общность, состоящая из нескольких кланов, лидеры которых будущее Курдистана видят очень по-разному. Есть курды иранские, менее всего интересовавшиеся идеей создания собственного государства. Есть курды турецкие, составляющие без малого пятую часть населения Турции и категорически сопротивляющиеся отуречиванию.

Есть курды иракские, сегодня добившиеся, как им казалось, больше всех плюшек от глобальных потрясений после свержения Саддама американцами. И есть курды сирийские, решившие, что пример иракской родни может послужить им весьма привлекательным примером.

По новой конституции Ирака в 2005 году курдские территории страны получили официальный статус Курдского автономного района, с правом на собственные органы власти и даже легальные силовые подразделения, в которые переоформилось местное ополчение — Пешмерга. Даже президентом Ирака стал этнический курд Джаляль Талабани, а контролируемые им отряды вполне легально заняли целый квартал в Багдаде. Где позволяли себе местами очень большие вольности, вплоть до внесудебных расправ с противниками.

Лидерам сирийских курдов захотелось получить не меньше. И хотя мартовские бунты в провинции Хасеке в 2004 году в итоге были подавлены правительственными войсками, конфликт погасить полностью не получилось. Под ковром он продолжал тихо тлеть и вспыхнул с новой силой в 2011 году, когда в Сирии началась гражданская война.

Но вместе с возможностями курдская элита тут же проявила свою слабость, вытекающую из местечковости ее психологии. Лидирующих группировок там возникло сразу много. Без малого два десятка. Крупнейшими из которых сегодня являются Демократический союз (ДС) Салеха Муслима и Курдский национальный совет (КНС) Масуда Барзани, сформированный на базе альянса 16 между собой довольно различных курдских партий.

ДС сотрудничает с Рабочей партией Курдистана (главная курдская политическая и военная сила в Турции) и заявляет целью добиться максимальной автономии от Дамаска, вплоть до почти полной независимости. КНС, наоборот, полагает стратегически более верным получить просто автономию на манер иракской, но с правом глубоких социально-политических преобразований на местах на основе творчески переработанной марксистско-ленинской идеологии.

При этом оба лидера единственными законными лидерами всего курдского народа считают исключительно себя. Так что попытка объединить стороны по европейской демократической схеме в Высший совет курдов Сирии, должный стать прообразом единого курдского правительства, претендующего на обретение государственной независимости, прогнозируемо провалилась.

Вот с этого момента в январе 2014 года в Сирии и начались те самые магазинные войны. Суннитские монархии Залива пытались использовать оппозицию в качестве лома для сокрушения не только собственно сирийского государства, но и для распространения на обломки собственного политического и экономического влияния. Особенно учитывая имеющиеся там обширные нефтегазовые запасы.

Всякую оппозицию, потому что хоть сколько-нибудь четко отличить там «демократических зеленых» от «радикальных исламистских черных» до сих пор не сумел никто. По крайней мере российский, американский и саудовский списки таковых между собой очень сильно расходятся и по сей день.

Свою партию в региональном конфликте проводил Иран, стремившийся одновременно и саудовцев подвинуть в религиозном пространстве, и сформировать шиитский полумесяц для обеспечения сухопутного снабжения шиитских группировок в Ливане против Израиля.

Пытаясь сохранить глобальную гегемонию на Ближнем Востоке, но уже не имея ресурсов для нового развертывания двухсоттысячной полевой армии, Соединенные Штаты пытались сформировать необходимую пехоту из местных повстанцев. Но столкнувшись с их тотальной неуправляемостью, а также упомянутой выше сложностью отделения демократических от недемократических, Вашингтон оказался вынужден сделать ставку на курдов. Обещая им содействие в реализации планов на собственное государство. Как водится — без конкретики. Уж слишком много разных противоречивых интересов оно затрагивало.

Россия также преследовала в происходящих в регионе событиях свои цели. Они сводятся к сохранении государственной стабильности, как региона в целом, так и Сирии персонально. Потому основные усилия Москва приложила к ликвидации ИГИЛ (организация, запрещенная в РФ) и способствованию достижения мирного компромисса между остальными.

Турция в этом раскладе оказалась в самой сложной геополитической ситуации. Идея Ататюрка создать европейскую страну, интегрировав ее в сообщество Европы, так и не взлетела. Более того, развитие проекта дошло до критичной точки внутри самого турецкого общества, внезапно задумавшегося над тем — куда идти дальше. В том числе в части роли ислама в государстве.

Эрдоган является представителем поколения, уставшего ждать милости от Брюсселя, потому считающего, что свою страну следует формировать собственными руками. Прежде всего, через сплочение нации вокруг идеи «Турции для турок».

Проблем у него возникло три. Во-первых, местные курды отказались отуречиваться и перешли к активной партизанской войне, включая теракты. А так как они составляют около 20% населения и считают своими землями пятую часть территории страны, это превратилось в серьезную проблему.

Во-вторых, для собственной ускоренной индустриализации Анкаре остро необходимы ресурсы, особенно энергетические, и крайне желательно — дешевые. Своих — нет. Зато они имеются на нефтяных полях в восточной Сирии, как раз населенной тоже курдами.

В-третьих, имея самую сильную и, по крайней мере, теоретически самую боеспособную в регионе армию, Турция не обладала официальной политической возможностью реализовать превосходство в военной силе практически. Из-за чего все стороны и двигали с разным успехом мелкие фигуры по сирийской земле, периодически объединяясь во временные тактические союзы, а временами сталкиваясь лбами в попытках создать собственный мирный процесс в Астане, Женеве и Вене.

На первый взгляд, успех больше всего сопутствовал американцам. Наобещав курдам золотые горы, Вашингтон сумел двинуть их на занятие всего восточного берега Евфрата. Что в процессе обеспечило им контроль над находящимися там нефтяными месторождениями.

Правда, дальше курды не пошли. По вполне простой причине. Совокупная численность их вооруженных подразделений тоже невелика, что-то около 23−25 тысяч штыков, едва достаточных для обеспечения контроля занятого пространства. Идти на Дамаск им было просто нечем. К тому же захват Хасеке, Ракки, Дейр-эз-Зора и Абу-Кемаля еще можно было маскировать под борьбу с исламистскими радикалами, против которого дружно воевали все стороны конфликта, а переход на западный берег Евфрата означал прямые бои с армией Асада, поддерживаемой российскими ВКС.

Первые признаки позиционного тупика стали проявляться тогда, когда Анкара предъявила права на зону безопасности в Идлибе в октябре 2017-го и сумела публично добиться признания своих претензий со стороны ключевых акторов. Турки апробировали собственную идею гибридной войны чужими руками, предоставив всем несогласным идти мириться к Асаду «зеленым» территорию для убежища.

В том числе и не очень «зеленым», а местами и сменившим название на менее узнаваемое бывшее «черное» из числа исламистских группировок. И Анкару за это никто всерьез не наказал. Не исключил из НАТО. Не объявил международные санкции. Не начал бомбежки Стамбула.

Окончательно тупик сложился с провозглашением официальной победы сторон над «черными бармалеями» в декабре 2017 года и переходом сторон к утрясанию всех для этого заключенных соглашений с многочисленными местными силами, анклавами и племенными группировками. Многие из которых до того стояли под черными знаменами исламистов.

Пока общественность спорила — так победили бармалеев или они просто ушли в подполье, в Белом доме задумались о поиске вариантов официального выхода из этой войны для Америки. Страна устала воевать. Да и добиться большего, чем достигнутое, шансов не просматривалось. Вместо реорганизации сил для похода на Дамаск последний резерв США, курды, приступили к любимому занятию — внутренней грызне.

Тут Эрдоган и увидел для себя шанс изящно достичь сразу несколько целей разом. Под разговоры о праве на зону безопасности захватить 30-километровую полосу сопредельной территории, фактически от границы до главного и ключевого рокадного шоссе М4, не просто соединяющего ключевые города севера страны, но и выводящего к территории соседнего Ирака.

Под шумок скинуть туда на проживание накопившихся в Турции от 1,5 до 2 млн сирийских беженцев, ставших для Анкары серьезным балластом. Под гарантии не пускать их дальше в ЕС Брюссель денег больше не дает. Да и из обещанных ранее перечислил лишь малую часть. А на угрозы открыть границы реагирует встречными угрозами перекрыть экономические краники для самой Турции.

Тем же ходом оказывается перекрытым сухопутный канал из Ирана в Ливан, что должно вынудить тегеранские власти стать более сговорчивыми в обсуждении перспектив турецких интересов в Сирии. Также подрывается тыловое обеспечение отрядов РПК, что сулит значительное облегчение в их додавливании на территории Турции.

Ну, и самое главное — Эрдоган вознамерился продемонстрировать миру и региону резкий рост собственной геополитической значимости. Фактически головокружительный прыжок из младших партнеров в великие султаны. Турецкая артиллерия обстреляла американскую базу у курдов в районе города Кобани, и Трамп утерся.

Нет, он, конечно, что-то там сказал, про «если они посмеют, то он немедленно разрушит турецкое государство до основания». Но вместе с тем он же объявил от отводе американского военного контингента из Северной Сирии, а также отказал руководству курдов на их мольбы о помощи.

Как всегда в своем Твиттере президент США 14 октября 2019 года прямым текстом объяснил, что теперь, после полной американской победы над ИГИЛ (организация запрещена в России), дальнейшие отношения курдов с турками являются полностью заботой самих курдов.

Похожую по смыслу ставку Эрдоган попытался провернуть и с Россией, заявив о наличии у него принципиального согласия Москвы на проведение операции «Источник мира». Не прямого, а лишь в виде некоего однозначного сигнала через посольство, но этого якобы более чем достаточно. Впрочем, официальный Кремль наличие контактов, в ходе которых обсуждался в том числе и «Источник мира», тоже подтвердил. Хотя подчеркнул, что согласие на ввод войск в северную Сирию мы Эрдогану не давали.

Казалось бы, все условия для взятия короны лидера Ближнего Востока сложились успешно. Вашингтон самоустранился. Лондон и Париж о своих войсках молчат, но и сообщений о каких-либо инцидентах с их участием с места развития событий не поступает. Москва не поддержала, но и прямо не мешает. Войск собрано — почти два полнокровных механизированных корпуса, с необходимыми частями усиления и обеспечения. Реализации блицкрига ничего не мешает. Но турецкая армия за неделю боев так толком ничего и не добилась.

Лишь на одном узком участке между Телль-Абъяд и Рас-аль-Айн удалось прорваться на всю глубину и оседлать вожделенное рокадное шоссе. Все остальные бои идут в окрестностях приграничных курдских городов с незначительными, на 3−5 километров вклинениями. Даже гонка за Манбидж турками фактически проиграна.

А все потому, что на фоне громких разговоров о величии турецких вооруженных сил реальные бои ведутся наспех сколоченными отрядами бывших «зеленых оппозиционеров», не отличающихся высокой боеспособностью даже при наличии артиллерийской и авиационной поддержки регулярных войск. Эрдоган до последнего пытается загребать жар чужими руками, по возможности не подставляясь лично. Потери среди боевиков не считаются.

Возможно ли из этого выжать что-то для Анкары существенное — очень и очень большой вопрос. Вероятнее всего — вряд ли. Зато Москва с Тегераном уже получили первую пользу. Сообразив, что Америка их кинула, а турки всерьез собрались их буквально убивать, курдское руководство кинулось искать защиты у Москвы и просить о помощи Асада.

Россия вмешиваться в боевые действия вполне логично не желает. Во всяком случае, напрямую. А вот сирийская армия уже начала переброску частей для отражения турецкого вторжения. До прямых широкомасштабных боев еще не дошло. Пока стороны соревнуются в гонке по занятию ключевых точек на театре боевых действий.

Но как только финишная ленточка окажется достигнутой, Эрдогану придется задуматься над непростым решением — отдавать ли турецким войскам приказ атаковать САА? Ведь это пока Москва не рассматривает вариант столкновения, как оно сложится потом — точно сказать не может никто. В конце концов, русские уже один раз показали, как дорого на практике означает «одними помидорами не отделаются». Да и Иран тоже рядом, и он, в отличие от Москвы, вообще хранит молчание.

Весьма вероятно целенаправленное переведение складывающейся ситуации в своего рода длительный управляемый пат. Согласие курдов договариваться с Асадом еще мало что значит. Они способны взбрыкнуть буквально в последний момент. Для закрепления контроля над сирийским Курдистаном необходимо время на формирование органов власти, на их встраивание в новую структуру государства, на достижение внятного компромисса по вопросу роли и места в ней курдских вооруженных отрядов и тому подобное.

Получить его Дамаск может, только имея под рукой постоянно нависающую угрозу прямого турецкого вторжения. Если что, бригады САА могут и малость отойти, и тогда курдам придется обороняться самостоятельно, а это, как показала практика, имеет хороший охолаживающий эффект для иных излишне горячих голов. Следовательно, им защита Асада нужна сильно больше, чем ему курдские проблемы. Значит, придется быть сговорчивыми.

Но это пока только прогноз. Один из нескольких. Как события сложатся дальше — покажет время.

15 октября 2019

Александр Запольскис