Обыкновенный гений. Каким был «актер эпизода» Ролан Быков

Обыкновенный гений. Каким был «актер эпизода» Ролан Быков | Как описать, например, его Ефима из «Комиссара»? Как объяснить, почему красавица Мария смотрит на него влюбленными глазами?

Как описать, например, его Ефима из «Комиссара»? Как объяснить, почему красавица Мария смотрит на него влюбленными глазами?

На съезде Союза кинематографистов в 1990 году Эльдар Рязанов (у которого тогда никаких общественных и прочих должностей еще не было) вышел на трибуну и сказал: «Очень много общественных и прочих нагрузок у секретарей союза. Вот взять хотя бы Ролана: у него аж семь должностей, а здоровье не ах. Поберег бы ты себя, Ролка, что ли?».

Вышел Ролан с очень скорбным лицом и очень скорбным голосом произнес: «Вот тут Элик сказал, что нагрузка большая и дел много. Это правда: большая и много. И со здоровьем тоже проблемы есть. И, наверное, я умру. А Элик пойдет за моим гробом со словами: «Я его предупреждал!».

Зал засмеялся, и вопрос о должностях был закрыт.

А я вот сейчас сижу и думаю: какие люди были - титаны!

Если честно, я только сейчас осознала неподъемность задачи, которую на себя взяла: в одном небольшом тексте сказать о Ролане Быкове все, что полагается (про все, что хочется, - и речи быть не может, это был бы огромный фолиант).

Ведь у Ролана была просто фантастическая биография, и если начать рассказывать хотя бы истории из его детства, то у статьи этой уже никогда не будет конца, и ее придется печатать из номера в номер, как приключенческий роман, до следующего юбилея - столько увлекательного, смешного и опасного было в его детстве...

А после школы, в 1947 году, он подал заявление во все актерские вузы Москвы. И везде его завернули. Кроме училища имени Щукина при Театре имени Вахтангова. Я не стану долго объяснять, почему в Щуку взяли. В ту пору там знали толк в характерности и эксцентрике. Меня поражает другое: как этот брызжущий во все стороны талант не смогли разглядеть в других актерских школах?

Его все больше вспоминают как режиссера. Хотя уже мало кто сегодня помнит, что в режиссеры он назначил себя сам: взял и из ничего создал знаменитый на всю страну студенческий театр МГУ. И в эпоху, когда надо было утверждать у начальства каждый чих и на все про все иметь бумажку, он как-то сумел убедить всех, начиная от ректора и заканчивая министерством, что театр этот был всегда... Он так был убедителен.

Я очень люблю его фильмы. Все до единого, и даже всеми оплеванную комедию «Семь нянек».

Но для меня он навсегда остался гениальным актером. Таланта умопомрачительного, совершенно феерического.

Ему, с его ростом и внешностью, просто на роду было написано: «вечный актер эпизода», в лучшем случае - второго плана. Только с таким уникальным даром, как у него, можно было сломать это клеймо. И он с этим клеймом расправился играючи.

Сниматься с ним было сущим наказанием для партнеров - какими бы народными любимцами и суперзвездами они ни были. Он «убирал» всех. Если он был с кем-то в одном кадре, то, считай, рядом никого и не было.

Его эпизодические персонажи - вроде скомороха из «Рублева», или прохожего из «Я шагаю по Москве», или сумасшедшего из «Воскресения» - врезались в память навсегда, вровень с главными героями. Да хоть бы вспомнить безымянного парня из фильма «Непридуманная история» с одной-единственной репликой, неизменно вызывающей хохот: «А если бы он вез патроны?!».

Что он творил со зрителем любого фильма - это уму непостижимо. Он играл на зрителе, как на скрипочке, заставляя и плакать, и смеяться, и думать, и негодовать, и восхищаться, и злиться, и радоваться, и любить, и ненавидеть...

Это был какой-то нескончаемый фейерверк.

Ладейников из «Мертвого сезона» не зря говорил про Савушкина — Быкова: «Кто сказал, что он драматический актер? По-моему, он из цирка!».

Ну в самом деле, он же практически параллельно снимался в двух сложнейших ролях - Савушкина в «Мертвом сезоне» и Карякина в «Служили два товарища». Реплики Карякина давно пошли в народ: «Обое полетим», «Вот такой я человек», «Глаз у меня на врагов революции очень зоркий», «Я б сейчас картошечкой обрадовался. Ее ложечкой потопчешь, маслицем покропишь... Очень вкусно».

Ну да, конечно, я понимаю: реплики эти написали сценаристы Дунский и Фрид. Но я уверена, если бы не Быков и не его интонации, реплики эти так и остались бы просто сценарными репризами. Он присваивал не им написанные слова и превращал их в нечто большее - в потрясающей точности и объема характеристики. Не говоря уж о том, что умел буквально выплеснуть с экрана заложенный в них юмор. Умел донести его до зрителя.

Его Чебаков в «Женитьбе Бальзаминова» - это фильм в фильме. Уж, кажется, в этой картине Константина Воинова что ни роль - то бриллиант. Но Быков и тут наособицу, этот человек-оркестр. Как бегает вокруг петушиных боев, как обхаживает купчиху Анфису, как наставляет Бальзаминова - и все это в непрерывной моторике, в броуновском движении. И как при этом хорош собой, ловок и осанист, как нравится себе и как в себе уверен!

Я знаю, что некоторые режиссеры буквально «вынуждали» его персонажей молчать (вымарывая его реплики из сценариев), уводили их по кадру на второй план, чтобы дать хоть какое-то пространство центральному герою - все было бесполезно. Его надо было тряпочкой завесить, тогда бы его не было видно...

Впрочем, он был разный. Не только вот такой.

А еще и такой, как Иван Локотков из «Проверки на дорогах» у Германа. Не шумный. Не суетливый и не мельтешащий. Раздумчивый. Там ведь с ним рядом - грандиозные актеры. Один другого мощнее. Кого-то из этих героев жалеешь, с кем-то споришь, на кого-то злишься. А любишь с первого взгляда вот этого. С его больными ногами в тазике, с нелепой ушанкой на голове, с его усталыми глазами. Отчего, почему?

Константин Лопушанский, снимая «Письма мертвого человека», рассказывал, как Быков «попадал» в исходный замысел, и режиссер вместе со всей съемочной группой сидели в онемении - настолько это было мощно...

Перечислять мои любимые быковские роли - вещь бессмысленная: проще вывесить полностью его актерскую фильмографию, за сотню ролей.

Как описать его Ефима Магазаника из «Комиссара»? Как объяснить на бумаге, почему красавица Мария смотрит влюбленными глазами на этого мелкого, нелепого, плюгавого? Как на словах передать и нежность его, и терпение, и громадное умение любить, и невероятный оптимизм, дающий силы жить не только ему, но и всем вокруг него? Как описать его танец счастья или хоть бы то, как он жмурится на солнышке?

Как красавица Мария полюбила Ефима? А как юная красавица Лена Санаева, девочка из столичной золотой молодежи, восходящая звезда кино, единственная дочь сановитого актера-орденоносца, полюбила тогдашнего Ролана? Такого, каков есть - с кучей нескрываемых общеизвестных проблем?

Перед Быковым вообще бессильны все слова и все описания. Этого человека-ртуть надо было видеть и слышать...

Сила его харизмы, его убедительности сбивала наповал. Правда, действовала не на всех.

На чиновников не действовала точно. Чиновники твердо знали: актер должен быть статен, красив, синеглаз, в общем, актер - это Олег Стриженов. А вот это вот кто, где и посмотреть приятно не на что?

Быков репетировал Пушкина в спектакле Михаила Козакова. Все, кто видел, говорят - гениально. А потом «Екатерина Великая» - министр культуры Фурцева - посмотрела и сказала: «Что вы нашли в этом уроде? Других, что ли, нет актеров на Пушкина?»... И спектакль умер, не родившись.

Я, конечно, должна сказать о том, какой он был режиссер. Очень, очень крупный. По нынешним меркам так и просто великий. Хоть, на мой взгляд, и не гениальный. Но любая его режиссерская работа - от феерического «Айболита-66», от волшебной «Телеграммы» и до «Чучела» - это то самое кино многослойного, глубокого смысла, какого сегодня у нас делать уже никто не умеет.

Да, где-то это была еще и форма, взрывающая все каноны, но свои эксперименты с формой он довольно быстро оставил в прошлом. Он торопился ВЫСКАЗАТЬСЯ. Не себя показать - глядите, мол, как я умею, а именно высказать то, о чем были мысли и о чем болела душа. Потому со временем он как режиссер стал все более строг и лаконичен... И чем проще и понятнее, чем глубже он становился, тем оказывался беззащитнее.

С «Чучелом» он уже получил травли, страданий и драм на полную катушку.

Не так, конечно, как Аскольдов с «Комиссаром», но тоже достаточно. Почти под завязку... Если бы рядом не было опоры, жены, актрисы, друга и товарища - Елены Санаевой, он бы, наверное, не выжил тогда. Очень был нежный - несмотря ни на что.

А потом, когда огромная страна буквально «взорвалась» словами «Прости нас, чучело!», Быков одному из близких людей в частном разговоре вдруг сказал горькую фразу: «А знаешь, что я понял? Вот сейчас, в этих воплях восторга, которые мне, конечно, приятны, я расслышал вот что: никто не считает себя Кнопкой или Сомовым. Никто. Все более или менее думают, что они - Бессольцева. Представляешь? Никто про себя так ничего и не понял...»

Мне кажется, именно в момент этого горького осознания родился его афоризм из «Дневников»: «Суть мещанина - в замене высокого низким: осторожности - трусостью, бережливости - жадностью, прямоты - хамством, дружбы - круговой порукой, любви - прелюбодеянием. В этом суть опошления жизни».

И я не знаю теперь, как на этом поставить точку... Потому что больше он не снял ни одного игрового фильма. Даже тогда, когда стал знатен, влиятелен и могуч. Потому что умер в 68 лет, в возрасте, который иные режиссеры считают своим творческим расцветом...

Потому что эта великая личность, этот гениальный художник, заслуживал совсем другой судьбы.

Но даже та, какая у него случилась, - это не чудо. Это история личного преодоления и личных затрат. Просто он родился победителем, да и все. Откуда он такой взялся в природе - Бог весть...

Но вот взялся же, и был, и остался с нами навсегда.