В этом году в программе юбилейного Чеховского фестиваля был показан спектакль Компании Bells & Spells (Париж) «Колокольчики и заклинания». Концепцию, постановку и сценографию создала дочь Чарли Чаплина Виктория Чаплин-Тьерре, а главную роль сыграла его внучка – Аурелия. В один из дней фестиваля мы побеседовали с актрисой для спецпроекта «Театрала».
– Аурелия, вы с самого детства вместе с родителями – и за кулисами, и на сцене…
– Когда я была маленькой, я обожала закулисье и всё, что там происходило. Когда мне было 10–14 лет, я помогала родителям следить за тем, чтобы перед началом спектакля всё необходимое, весь реквизит был на своих местах. Я очень любила участвовать в этом процессе подготовки и с радостью выполняла всю эту мелкую работу. Я обожала полумрак кулис и этот теплый свет, пробивавшийся со сцены в наше «зазеркалье». Всё это для меня было наполнено настоящей магией.
– Вы чувствуете себя наследницей великого Чарли Чаплина?
– Актеры такого масштаба – всеобщее достояние. И я, с одной стороны, понимаю, что это мой дедушка, но с другой – всё же смотрю на него больше, как на выдающегося артиста, принадлежащего всему миру.
– С трех лет я путешествовала вместе с родителями и их театром. А в первый раз… По правде говоря, в памяти осталось немного, какие-то отблески, огни, яркие картинки, что-то таинственное и радостное. И как таковой момент, когда я сама впервые вышла на сцену, я даже не могу вспомнить. Я с самого раннего возраста вбирала всё это, прежде чем ощутила себя актрисой в полном смысле слова, когда это стало чем-то вроде цели, вектора в жизни… Возможно, впервые это произошло во время турне, когда мне было 19–20 лет…
– Какие главные уроки мастерства давали вам родители?
– Мы с братом Джеймсом участвовали в спектаклях, когда были совсем маленькими, но поначалу нам давали совсем простые задания: то мы прятались в каких-то коробках, то изображали каких-то насекомых, затем каких-то монстров. Но главное, чему родители нас научили, это дисциплина. В нашем деле это очень существенно. Мы с детства стали частичкой огромного пространства спектакля со всеми его сложными компонентами и должны были быть включены в эту цепь, в канву представления, и этому они нас научили в первую очередь.
– Неужели театрально-цирковая жизнь упорядоченная и размеренная, наверняка в ней много сумбура?
– Я бы сказала, что, скорее всего, наша жизнь – это организованный хаос. Необходимо, чтобы спектакль «работал». Поэтому полностью дать волю фантазии и забыть о дисциплине нельзя.
– В первую очередь мы – семья, и в наших отношениях есть всё, как в любой семье. Но все мы очень близки друг другу, взаимосвязаны, «переплетены». Нас объединяют очень сильные чувства.
– Существуют ли в вашей семье традиции, которые поддерживают все поколения?
– Понимаете, мы же все время на гастролях, и даже собраться в какие-то знаковые для всех нас праздники удается редко. Но сейчас я пытаюсь как-то собирать семью, организовывать что-то такое, потому что я очень люблю праздники. Кстати, в нашей семье именно я была больше всего привязана к традициям. И сейчас, когда стала взрослой, стараюсь почаще собирать всю нашу семью вместе.
– У вас большая семья?
– Наша семья разрастается, у нас много родни, и в семье много детей. Наша семья как целая деревня – такое огромное количество народа! И когда возвращаешься из турне, иногда ловишь кого-то из малышей и спрашиваешь: ты кто? ты чей? Кузены и кузины разбросаны по всему миру. В Индии, в Монголии, в Исландии…
– Кто-то еще из детей собирается продолжить театральную династию?
– Пока не знаю, самому младшему сейчас семь лет, пока он хочет стать ветеринаром.
– Из ваших детских впечатлений о каких-то других театрах что-то запомнилось?
– Мы много ездили по всему миру с нашими спектаклями и по вечерам почти всегда были заняты. Так что особенно некогда было ходить в другие театры, поэтому в детстве я не так много смогла увидеть, в основном я крутилась в нашем театре, а что-то другое начала воспринимать, когда стала взрослей. Но, конечно, чаще всего в детстве мы ходили в цирк, и одно из самых сильных впечатлений – Юл Бриннер.
– Какие впечатления питают сейчас вашу творческую энергию?
– Всё, что нас окружает, может совершенно неожиданно в какой-то момент повлиять на мое воображение. Мы отовсюду стараемся черпать что-то вдохновляющее. Даже когда у мамы были проблемы со здоровьем и она была вынуждена проводить много времени в очередях в медицинских учреждениях, она и это вбирала для создания будущего спектакля. Она из всего, что на нее производит впечатление, черпает новые идеи. Например, этот образ с вешалками из спектакля «Колокольчики и заклинания» даже я не знаю, откуда он возник. Всё это – сложная работа воображения, которую совершенно невозможно объяснить.
– Основа творчества в нашем понимании – то, что мы должны прислушиваться и впитывать все, что мы друг другу говорим, что она мне говорит и что я ей. Это основа в любом творческом коллективе – нужно слышать друг друга. И, конечно, главное, что я должна встроиться в ее концепцию, в ее сюжет. Я должна понять ее язык, донести до зрителя ее замысел. Но в эту ткань я, безусловно, могу вплетать и свое видение.
Справка
Аурелия Тьерре, дочь Виктории Тьерре-Чаплин и Жана-Батиста Тьерре, создателей цирка нового типа – течения, объединяющего на арене драму, театр и традиционные цирковые жанры. Премьера их первой программы «Цирк бонжур» состоялась в Авиньоне в 1971 году, в том же году у артистов родилась дочь, Аурелия. Затем Виктория и Жан-Батист создали свой знаменитый Cirque imaginaire, в котором вместе с родителями уже выступали и их дети – Джеймс и Аурелия Тьерре. В 1990 году их коллектив стал называться Cirque Invisible. Аурелия Тьерре, кроме работы в театре, снимается в кино. В частности, в «Призраках Гойи» (2006), «Народ против Ларри Флинта» (1996), «24 меры» (2007) и др.
– Аурелия, вы с самого детства вместе с родителями – и за кулисами, и на сцене…
– Когда я была маленькой, я обожала закулисье и всё, что там происходило. Когда мне было 10–14 лет, я помогала родителям следить за тем, чтобы перед началом спектакля всё необходимое, весь реквизит был на своих местах. Я очень любила участвовать в этом процессе подготовки и с радостью выполняла всю эту мелкую работу. Я обожала полумрак кулис и этот теплый свет, пробивавшийся со сцены в наше «зазеркалье». Всё это для меня было наполнено настоящей магией.
– Вы чувствуете себя наследницей великого Чарли Чаплина?
– Актеры такого масштаба – всеобщее достояние. И я, с одной стороны, понимаю, что это мой дедушка, но с другой – всё же смотрю на него больше, как на выдающегося артиста, принадлежащего всему миру.
– С трех лет я путешествовала вместе с родителями и их театром. А в первый раз… По правде говоря, в памяти осталось немного, какие-то отблески, огни, яркие картинки, что-то таинственное и радостное. И как таковой момент, когда я сама впервые вышла на сцену, я даже не могу вспомнить. Я с самого раннего возраста вбирала всё это, прежде чем ощутила себя актрисой в полном смысле слова, когда это стало чем-то вроде цели, вектора в жизни… Возможно, впервые это произошло во время турне, когда мне было 19–20 лет…
– Какие главные уроки мастерства давали вам родители?
– Мы с братом Джеймсом участвовали в спектаклях, когда были совсем маленькими, но поначалу нам давали совсем простые задания: то мы прятались в каких-то коробках, то изображали каких-то насекомых, затем каких-то монстров. Но главное, чему родители нас научили, это дисциплина. В нашем деле это очень существенно. Мы с детства стали частичкой огромного пространства спектакля со всеми его сложными компонентами и должны были быть включены в эту цепь, в канву представления, и этому они нас научили в первую очередь.
– Неужели театрально-цирковая жизнь упорядоченная и размеренная, наверняка в ней много сумбура?
– Я бы сказала, что, скорее всего, наша жизнь – это организованный хаос. Необходимо, чтобы спектакль «работал». Поэтому полностью дать волю фантазии и забыть о дисциплине нельзя.
– В первую очередь мы – семья, и в наших отношениях есть всё, как в любой семье. Но все мы очень близки друг другу, взаимосвязаны, «переплетены». Нас объединяют очень сильные чувства.
– Существуют ли в вашей семье традиции, которые поддерживают все поколения?
– Понимаете, мы же все время на гастролях, и даже собраться в какие-то знаковые для всех нас праздники удается редко. Но сейчас я пытаюсь как-то собирать семью, организовывать что-то такое, потому что я очень люблю праздники. Кстати, в нашей семье именно я была больше всего привязана к традициям. И сейчас, когда стала взрослой, стараюсь почаще собирать всю нашу семью вместе.
– У вас большая семья?
– Наша семья разрастается, у нас много родни, и в семье много детей. Наша семья как целая деревня – такое огромное количество народа! И когда возвращаешься из турне, иногда ловишь кого-то из малышей и спрашиваешь: ты кто? ты чей? Кузены и кузины разбросаны по всему миру. В Индии, в Монголии, в Исландии…
– Кто-то еще из детей собирается продолжить театральную династию?
– Пока не знаю, самому младшему сейчас семь лет, пока он хочет стать ветеринаром.
– Из ваших детских впечатлений о каких-то других театрах что-то запомнилось?
– Мы много ездили по всему миру с нашими спектаклями и по вечерам почти всегда были заняты. Так что особенно некогда было ходить в другие театры, поэтому в детстве я не так много смогла увидеть, в основном я крутилась в нашем театре, а что-то другое начала воспринимать, когда стала взрослей. Но, конечно, чаще всего в детстве мы ходили в цирк, и одно из самых сильных впечатлений – Юл Бриннер.
– Какие впечатления питают сейчас вашу творческую энергию?
– Всё, что нас окружает, может совершенно неожиданно в какой-то момент повлиять на мое воображение. Мы отовсюду стараемся черпать что-то вдохновляющее. Даже когда у мамы были проблемы со здоровьем и она была вынуждена проводить много времени в очередях в медицинских учреждениях, она и это вбирала для создания будущего спектакля. Она из всего, что на нее производит впечатление, черпает новые идеи. Например, этот образ с вешалками из спектакля «Колокольчики и заклинания» даже я не знаю, откуда он возник. Всё это – сложная работа воображения, которую совершенно невозможно объяснить.
– Основа творчества в нашем понимании – то, что мы должны прислушиваться и впитывать все, что мы друг другу говорим, что она мне говорит и что я ей. Это основа в любом творческом коллективе – нужно слышать друг друга. И, конечно, главное, что я должна встроиться в ее концепцию, в ее сюжет. Я должна понять ее язык, донести до зрителя ее замысел. Но в эту ткань я, безусловно, могу вплетать и свое видение.
Справка
Аурелия Тьерре, дочь Виктории Тьерре-Чаплин и Жана-Батиста Тьерре, создателей цирка нового типа – течения, объединяющего на арене драму, театр и традиционные цирковые жанры. Премьера их первой программы «Цирк бонжур» состоялась в Авиньоне в 1971 году, в том же году у артистов родилась дочь, Аурелия. Затем Виктория и Жан-Батист создали свой знаменитый Cirque imaginaire, в котором вместе с родителями уже выступали и их дети – Джеймс и Аурелия Тьерре. В 1990 году их коллектив стал называться Cirque Invisible. Аурелия Тьерре, кроме работы в театре, снимается в кино. В частности, в «Призраках Гойи» (2006), «Народ против Ларри Флинта» (1996), «24 меры» (2007) и др.