В УРМИИ открылась выставка, позволяющая увидеть за индустриальной мощью живых людей
28 августа в Удмуртском республиканском музее изобразительных искусств начала работу выставка «Человек и металл» – огромное, чрезвычайно насыщенное творческое пространство, художественно осмысляющее жизнь города-завода и его обитателей. Выставка приурочена к 100-летию со дня рождения М.Т. Калашникова, и здесь он оказывается представлен не как памятник самому себе, а как живой глубокий человек – лучший среди многих равных.
Для этой выставки сотрудники музея преобразили пространства залов второго этажа. Кто бывал в заводских цехах, знает, что порой они похожи на лабиринты, станки и печи перегораживают прямой путь, заставляют петлять, и на каждом повороте идущему по цеху открываются всё новые картины индивидуальной и коллективной работы. С разных точек обозрения такой цех воспринимается по-разному, но все эти отдельные картины в конце пути складываются в целую вселенную – населённую сильными, целеустремлёнными, знающими своё дело людьми. Именно такую вселенную воссоздали в УРМИИ. В залах появились дополнительные перегородки, усложняющие пространство, позволяющие после очередного поворота неожиданно упереться взглядом в очередную сцену заводского труда или в фигуру сосредоточенного на своём деле мастера. Залы музея для выставки переименовали в цеха.
Небольшой зал выступает своеобразным порталом в мир завода. Напротив входной двери – масштабное полотно Петра Семёнова, посвящённое рабочим Ижевского завода: уставшие, но вдохновлённые лица; люди, за фигурами которых открывается перспектива на заводские корпуса. Город-завод и его мастера. Те зрители, кто позволит себе довериться этой картине, погрузиться в её мир, начнут невероятное путешествие по заводскому Ижевску, увиденному и переосмысленному художниками.
Не парадный портрет
Первый «цех» посвящён оружейному производству. Именно здесь висит знаменитый портрет Михаила Тимофеевича Калашникова работы народного художника России Алексея Павловича Холмогорова, одного из первых профессионалов изобразительного искусства Удмуртии. Художественный замысел Холмогорова не тривиален. Композиционно он продолжает традицию парадного портрета, представляя героя стоящим прямо и уверенно, во всей фигуре Калашникова явственно читается чувство собственного достоинства, настоящий «стержень». И при этом ничего нарочито героического в этом портрете нет, художник перенёс «место действия» из заводского кабинета в деревенский дом с домотканым половиком на полу, охотничьим ружьём на стене и собакой у ног хозяина. В 1982 году, когда портрет был написан, Калашников не был публичной фигурой, не связанные с оружейным производством ижевчане не знали его в лицо, и без подписи портрет ничем не выдавал зрителям одного из главных конструкторов стрелкового оружия ХХ века, а представлял частное лицо, человека простого, ценящего вкус жизни.
Назвать работу Холмогорова типичным соцреализмом невозможно. Резкие угловатые тени на лбу Калашникова, «рифмующиеся» с ними на худых щеках тени под высокими скулами и жёсткие линии причёски, добавляющие портрету «углов», не буквально, но ассоциативно напоминают лучшие из портретов Пикассо периода кубизма.
Портрет задаёт зрителю несколько уровней восприятия. Рассматривая картину издали, зритель видит крепкую, полную внутренней силы фигуру и считывает этот образ не только как «документ», но и как образ, метафору натуры Калашникова, его характера. Но едва наблюдатель приближается к полотну, как центром притяжения становятся почти неправдоподобной яркости голубые глаза.
То, что ценно по-настоящему
Вопреки ожиданиям, портрет Калашникова висит вовсе не по центру зала, он помещён в простенок между углом и окном. Композиция выставки тщательно продумана и акцентирует внимание на заводском рабочем вообще, с особым образом жизни и мысли. Калашников здесь – лучший среди равных. Этот принцип формирования выставки поддержала его дочь. «Елена Михайловна Калашникова настаивает на том, что её отец – не бренд, не забронзовевшая фигура на постаменте, а человек, личность», – говорит директор музея Вера Вахрушева.
Кстати, в коллекции УРМИИ всего две работы, посвящённые Калашникову (кроме портрета авторства Холмогорова есть ещё небольшой карандашный рисунок). Дело в том, что довольно долго Калашников оставался закрытым человеком в закрытом городе. А в «нулевых», когда Калашников начал давать интервью, появляться на публичных мероприятиях, салонные художники бросились писать его портреты по фотографиям. Большинство из них художественной, музейной ценности не имеют, и, скорее всего, разошлись на символические подарки.
В том же зале – «оружейном цехе» – портреты мастеров оружейного завода, созданные в 1970- е годы. Кроме того, выставка предлагает взглянуть на ижевское оружие как на произведение искусства. Партнёром музея в подготовке выставки стала Школа оружейного мастерства имени Л. Васева. Она предоставила эскизы сложных, изысканных гравировок на оружейном металле и резьбы на деревянных прикладах, сами приклады с авторской резьбой и все инструменты, необходимые для выполнения этой работы.
Творческая свобода и госзаказ
Второй зал-цех посвящён сталелитейному производству. На его стенах – портреты металлургов, написанные с натуры: в середине 1970-х годов художники заключили договор с заводом «Ижсталь» и вошли в цеха, чтобы писать рабочих, занятых их тяжёлым и вдохновенным трудом, с натуры.
А в самом центре зала из висящей с потолка картины извергается лавина расплавленной стали, огненно-алой, оранжево-пылающей. Вокруг неё – ещё два полотна, герои которых – сталевары. Их защитные одежды и озарённая огнём кипящей стали синева цеха больше похожа на ландшафты диковинной планеты, увиденные из открытого космоса. Да и сами сталевары больше похожие на персонажей героической космической повести. Автор триптиха «Человек и металл» (именно он дал называние всей выставке) – выпускник, а затем преподаватель худграфа УдГУ Борис Постников. В 1990 году, когда картины были созданы, госзаказ уже можно было совмещать с творческой свободой, и Постников воспользовался этой возможностью: создал сложную фактуру, нанеся на холст под краску крупные мазки цемента, а с помощью экспрессивной палитры уведя повествования в область космогонического мифа, легенды. Удивительно, но за последние четверть века центральный холст триптиха выставлялся только один раз – так что у зрителей появилась редчайшая возможность увидеть триптих таким, каким его задумал художник.
Реальность и фантазия
Третий цех посвящён автомобиле- и мотостроению. Одну из стен занимает большое полотно Семёна Виноградова – мажорное, яркое – посвящённое конвейеру ижевского автозавода. Рядом – картина Валерия Кононова «Ремонтник», в которой удивительным образом соединились суровый реализм с его сизыми и серебристыми тонами, минимализмом в деталях, эмоциональной лаконичностью и экспрессионизм. А вот третью стену заняли графические концепт-арты (эскизы) новых моделей мотоциклов и автомобилей, созданные когда-то сотрудниками ижевских предприятий. На детально проработанных концептах – удивительные, футуристические мото-организмы и автомобили будущего. Если хотя бы половина этих ижевских задумок осуществилась бы, российские (а может быть, и не только российские) дороги выглядели бы совсем иначе.
Философия труда
Важной частью экспозиции стали заметки молодого ижевского художника стрит-арта (и рабочего завода) Дмитрия Коротаева из его «Заводского альбома», написанные «живым» шрифтом, без трафарета, на стенах залов-цехов. Благодаря этому в пространстве выставки происходит диалог между художниками второй половины ХХ века (в большинстве своём – классиков соцреализма) и современным художником, осмысляющим поэтику и смыслы заводского труда уже новыми средствами. Кроме того, появляется дополнительная глубина понимания, что такое заводская жизнь: если все профессиональные художники бывали в заводских цехах только как наблюдатели, видели жизнь заводов со стороны, то Дмитрий Каратаев – сам заводчанин, и не только делает зарисовки рабочего «быта», но и постоянно проводит диагностику себя самого – что в человеке меняет завод, как к молодому рабочему приходит понимание смысла и цели труда. При этом Коротаев – не из тех скептиков, которые считают, что завод «механизирует» личность. Он, наоборот, видит, что человек силой своей натуры может одухотворить производство, может превратить его в искусство. Он пишет: «Оказывается, всё держится на любви. И какой бы скучной и монотонной ни была твоя работа, если ты делаешь её с любовью, ты не утратишь осознанности, не станешь бездушной деталью огромного механизма».
Выставка, как расплавленная сталь, выплёскивается за пределы залов, занимает весь коридор второго этажа. Здесь стены заняты графикой Виктора Котлярова, Анатолия Олина и многих других на производственную тему. Художественное исследование города-завода оказывается неисчерпаемым.