Приближаясь к величайшему юбилею — 75-летию Великой Победы советского народа в Великой Отечественной войне над немецко-фашистскими захватчиками, необходимо особое внимание обращать на события, которые в наибольшей степени подвергаются внешним и внутренним фальсификациям, имеющим целью извратить смысл и цели той великой войны. Надо четко понимать, что спекуляции вокруг сложных и трагических страниц военной истории, в особенности событий 1941 и 1942 годов, направлены не на установление «исторической правды», а на ее извращение. И с помощью такого извращения — на принижение великого подвига советского народа. И превращение его из предмета гордости и примера для современников, «точки сборки», в которой мы черпаем силы, преодолевая последствия распада СССР и двигаясь к будущим победам и достижениям, в источник общественных противоречий и раскола.
Технология, используемая фальсификаторами, известна еще с советских времен; только тогда она применялась против нашей страны извне, нашими противниками, бывшими «союзниками» по Антигитлеровской коалиции. Но с началом «перестройки» и тем более с распадом СССР открылись «шлюзы» подрывной деятельности их агентуры влияния внутри страны, и этой агентурой — горько, но приходится это признать — оказались очень многие обласканные советской властью интеллектуалы, а также верхи самой партгосноменклатуры. Поэтому если и есть какой, действительно принципиальный, самый «большой» вопрос к советскому периоду российской истории, то звучит он таким образом: как получилось, что разрушители великой страны, построенной на идеях социальной справедливости, солидарности и советского патриотизма, вышли из лона КПСС? И почему развалом управляли и дирижировали из интеллектуальных штабов правящей партии, наделенной высшей, концептуальной властью, то есть правом формирования смыслов и принципов национального бытия и исторического развития?
Однако, задавая себе этот закономерный вопрос, следует быть честным и в поиске ответа. Узкое место и слабое звено фальсификаторов в том, что они ищут его не там, где искать следует, — не в «перестройке» и не в ее генеральной репетиции, которой стала хрущевская «оттепель», запущенная позорным XX съездом КПСС. Не в ренегатской третьей Программе партии, по сути отказавшейся от собственного мировидения в пользу примирения с непримиримым идеологическим и геополитическим противником. А также не в теоретической и интеллектуальной немощи и организационной импотенции брежневского застоя. То есть не в отказе от исторической миссии, от сверхдержавности нашей страны в пользу обратно-буржуазного «перевоспитания» советского общества, выстроенного на идеалах Великого Октября, переориентации его на потребительскую деградацию, впадение в гедонизм и нравственный упадок.
Нет! Фальсификаторы ищут причины обвала 1991 года в тех периодах отечественной истории, где их нет. В героических тридцатых, когда создавалась экономическая и материально-техническая база будущей Великой Победы, ковался несгибаемый советский характер и дух победителей. В ревущих сороковых, когда этот дух сначала «переборол» завоевательный порыв лучшей западной армии, перемолол и уничтожил ее на полях сражений на Восточном фронте, а затем, пройдя с боями пол-Европы, продемонстрировал уникальные черты нашего национального характера на мирном фронте. И засученными рукавами победителей, с удивившим мир энтузиазмом, поднял потерявшую два с лишним десятка миллионов сограждан и треть национального богатства страну из руин. Возвысив ее до вершин мирового морального, нравственного, социального и технологического лидерства.
Наши противники, рядящиеся в тогу «доброжелателей», наносят удар не по тем историческим страницам, которые мы сами признаем как минимум проблемными, а по тому фундаменту, на котором выстроено само величественное здание Красного проекта и Советской государственности. Поощряя наших «грешников», они пытаются облить грязью, опошлить и извратить наши святыни, выставив их предметом не гордости, чести и славы, а позора и поругания, и на этом вырастить и воспитать новые поколения, которые повернутся спиной к историческому наследию предков. И осудят их не за грехи, а за великие свершения. Грехи же поднимут на щит, провозгласив добродетелью. И совершив тем самым метафизический переворот общественного сознания с ног на голову, отвернут его от Бога «в объятия» к дьяволу.
Переписав прошлое и обесценив настоящее, фальсификаторы хотят лишить нас будущего.
В эти июльские дни мы отмечаем очередную годовщину знаменитого сталинского приказа № 227 (от 28 июля 1942 г.), который в народе и армии тогда сразу же был назван по имени прозвучавшего в нем призыва: «Ни шагу назад!». Перечислять спекулянтов и спекуляции вокруг этого исторического документа, начиная с «перестроечных» времен и до современности, оживающие каждый год и выплескивающие в информационное пространство ядовитые стрелы предательства и лжи, — дело неблагодарное. Скажем только, что в мотивах фальсификаторов смешалось многое. И лютая, иррациональная ненависть к автору приказа, Верховному Главнокомандующему, Председателю Государственного Комитета Обороны, Наркому обороны И. В. Сталину. К уникальному — жесткому в своей откровенности и одновременно проникновенному, пробирающему до глубины души, — стилю и слогу приказа (http://husain-off.ru/hb2n/h2doc23−1.html). К самой сталинской политике принуждения элит к службе интересам народа, к его убежденности в исторической правоте, к его уникальным политическим и организаторским способностям, к умению, выразив простыми словами чаяния и надежды миллионов, возглавить и повести их за собой, добившись результата, являющегося предметом исторической гордости.
Еще фальсификаторам, кичащимся своей «продвинутой европейскостью», очень не нравятся «нецивилизованные», с их точки зрения, меры, ведущие не к смягчению, а к обострению. Победа «любой ценой» — это не для них. У них цена всегда цинично соотносится с качеством, и неважно, что в данном случае речь идет не о товаре или услуге, а о судьбе родной страны с тысячелетней историей. «Зачем переплачивать?», — внушают они нам через тщательно подобранные рекламные ролики. Да и Родина у них «там, где ниже налоги». Поэтому проливать кровь за свою землю, свой народ, им претит. Ведь можно просто «поменять дислокацию» и уйти «в личную жизнь». Или «договориться» с оккупантами, как французы, например. «Я с детства не любил овал. / Я с детства угол рисовал», — писал поэт и герой-фронтовик Павел Коган, погибший в бою в только что исполнившиеся ему 24 года. Фальсификаторы, наоборот, любят овал, как и все закругленное, а все заостренное, как угол, направленное в цель, терпеть не могут. Ибо цель у них другая — закругляя, «договариваться». Неважно с кем. Главное, чтобы без конфликтов. И проигрывая, не «ерепениться» духом, а подчиняться чужой воле. Ибо в «культуре компромисса», у «цивилизованных», «так принято». И «проиграли» — «пили бы сейчас баварское пиво».
В сложности судьбы послевоенного восприятия 227-го сталинского приказа участвовали и другие обстоятельства. Пользуясь тем, что его не публиковали до 1988 года — даже в литературе «для служебного пользования», он появился только в 1958 году, в учебном издании Военной академии им. М. В. Фрунзе, — фальсификаторы, захватив монополию интерпретаций, нагородили множество конъюнктурных мифов. Хотя, казалось бы, спроси фронтовиков, которым повсеместно зачитали его на следующий день после подписания, и все вопросы исчезнут. Но кто-то уже в поздние советские годы был заинтересован не в том, чтобы вопросы исчезали, а чтобы они появлялись и множились.
Фальсификаторами тщательно замазываются и другие обстоятельства. Например, что неудачное наступление советских войск под Харьковом в мае 1942 года, которое завершилось их окружением, кардинально ослабив южный фланг фронта и создав благоприятные условия для стратегического наступления вермахта на Сталинградском направлении, советским командованием осуществлялось под определенные гарантии западных союзников по Антигитлеровской коалиции. И по отправке англичанами в Мурманск ставшего печально знаменитым арктического конвоя PQ-17, брошенного затем британскими ВМС на растерзание немецким люфтваффе и подводным лодкам. И, главное, по открытию в 1942 году второго фронта в Европе. После поездки Наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова в Лондон и Вашингтон, а также его возвращения в британскую столицу уже на фоне немецкого наступления на Юге, 12 июня было опубликовано соответствующее Англо-Советское коммюнике. Но уже 18 июля У. Черчилль в послании И. В. Сталину ставит десантную операцию на севере Франции под сомнение, а 12 августа в Москве, уже лично и при непосредственной поддержке американского посла А. Гарримана, британский премьер от нее отказывается. И принимается убеждать советское руководство в большей выгоде от высадки союзников в Северной Африке. Тяжелые последствия такого поведения англичан и американцев, которые Сталин в меморандуме британской стороне от 13 августа 1942 года называет «моральным ударом всей советской общественности», напрямую сказываются на развитии обстановки на южном фланге советско-германского фронта, приобретающем крайне опасный характер. Остановить надвигающуюся катастрофу и был призван приказ № 227. Вот как описывает эти события Владимир Литвиненко, к которому автор этих строк обратился с данным вопросом. (Доцент кафедры истории МПГУ, полковник Литвиненко долгие годы возглавлял отдел «Военная история и военные деятели» военно-энциклопедического управления Института военной истории Минобороны РФ).
К этому следует добавить, что британские «союзники» тогда не только отказались открывать второй фронт, но и скатились до вещей, неприличных в нормальном обществе, но обычных для англосаксонской геополитики. В Лондоне, посчитав крах СССР предрешенным и «списав» нашу страну со своих «счетов», а также предвосхищая вступление в войну на стороне Германии еще Турции и Японии, принялись на уровне военных штабов разрабатывать планы воздушных ударов по советским нефтепромыслам Баку и Грозного, «чтобы они не достались немцам». Нет сомнений, что подобное развитие событий вполне могло рассматриваться поводом также и к замирению Британии с Берлином, и к совместному разделу с ними, а также с Токио, «советского наследства». Мощная пронацистская «партия» в Туманном Альбионе, как и его симпатизанты в рейхсканцелярии, сложа руки не сидели и всегда были готовы отыскать компромисс «против России, за счет России и на ее обломках».
Стоило бы советским войскам не удержать фронт под Сталинградом и откатиться на восточный берег Волги, как подобные последствия не заставили бы себя ждать. И именно их в конечном счете во многом предотвратил 227-й приказ, получивший в войсках, вопреки спекуляциям «перестроечных» и «постперестроечных» фальсификаторов, мощнейшую поддержку.
Откровенной ложью являются очень многие нагромождения фантазий вокруг этого документа. Формирование введенных приказом штрафных батальонов и рот осуществлялось не органами НКВД, а военными советами. Ограничивалось и количество таких подразделений в пределах фронтов и армий, и сроки и условия направления в них по приговорам военных судов (терминология И. В. Сталина). Пропагандистской демагогией и лживым измышлением ненавистников своей страны, своей армии и своей Великой Победы являются спекуляции на «выигранной штрафбатами войне, которые-де завалили врага горой трупов, идя на него с голыми руками и без артиллерийской подготовки». Между тем на деле в штрафных подразделениях, наряду с переменным составом, имелось и постоянное ядро во главе с опытными штатными командирами; их снабжение вооружением, обмундированием и всеми видами тылового довольствия, а также боевого обеспечения было одинаковым с линейными частями. Официальная статистика неумолимо свидетельствует: за всю войну через штрафные подразделения прошли 427 тыс. 910 человек переменного состава, то есть осужденных. В том числе в 1942 году — 24 тыс. 993 чел., в 1943 году — 177 тыс. 694, в 1944 году — 143 тыс. 457, в 1945 году — 81 тыс. 766. Если учесть, что в Вооруженных Силах СССР в целом за то же самое время отслужили 34 млн 476 тыс. 700 чел., то удельный вес «штрафников» составил всего 1,24% от списочного состава армии и флота.
Такой же ложью отличаются и фальсификации вокруг введенных приказом, наряду со штрафбатами, заградительных отрядов. Во-первых, их количество было весьма ограниченным — максимум по 1 тыс. военнослужащих на общевойсковую или танковую армию (3−5 отрядов до 200 чел. численностью в каждом). Во-вторых, абсолютное большинство задержанных ими военнослужащих не расстреливались, а отправлялись обратно на фронт, в свои действующие части. Вот общеизвестная статистика по заградотрядам Донского фронта с 1 августа по 1 октября 1942 года, то есть в наиболее активной фазе оборонительной операции под Сталинградом. Всего задержано 36 тыс. 109 солдат и офицеров, сбежавших с передовой. Из них возвращено в свои части и на пересыльные пункты 32 тыс. 993, направлены в штрафные роты — 1 тыс. 056, в штрафные батальоны — 33 чел., арестованы — 736 чел., расстреляны — 433 чел. Выполнив элементарный арифметический подсчет, обнаруживаем, что расстреляли менее 1,2% из тех, кого задержали. А вот почти 91,4% таковых заградотряды Донского фронта вернули в части, позволив искупить свою вину в общем строю, не доводя дело вообще ни до каких санкций. И это, повторим, в разгар Сталинградской битвы, в критической обстановке, которой на большинстве других участков фронта не наблюдалось.
А как обстояли дела с этим у немцев, на опыт которых после поражения вермахта под Москвой наш Главковерх сослался в 227-м приказе? Доля прошедших через немецкие штрафные подразделения сопоставима с советской статистикой — 0,9%. Только вот условия там были иными. Срок не до трех, максимум до шести месяцев, как в РККА, а от шести месяцев и до пяти лет. Плюс никакого досрочного освобождения при ранении, даже тяжелом. После излечения обратно в штрафной строй.
Умалчивается фальсификаторами, что практика разжалования офицеров в рядовые и отправки их в «горячие точки» в русской императорской армии применялась с XVIII века. В XIX веке нижние чины, приговоренные за военные проступки, после отмены крепостного права и телесных наказаний направлялись в военно-исправительные роты. В Первую мировую войну «штрафников» широко использовали при обороне крепостей. Не чуждой оказалась эта практика и обеим сторонам Гражданской войны. Примеров приводить можно множество, но главное очевидно. Экстремальные условия, связанные с угрозой военного поражения и утраты суверенной государственности, всегда порождали такие же экстремальные меры по наведению порядка и дисциплины; другого выхода просто не было, и это хорошо понималось современниками. В статье современного самарского историка Георгия Ипполитова из Поволжского филиала Института российской истории (ИРИ) РАН, озаглавленной «Ни шагу назад!»: жестокая, но необходимая мера», приводятся многочисленные отклики на приказ № 227 — от военачальников маршальского уровня до младших офицеров и рядовых солдат.
О том же самом говорят многочисленные донесения фронтовых Особых отделов. Общий лейтмотив: правильный приказ, но издать его нужно было еще раньше; нельзя было запускать ситуацию, отступать и терять территории, землю, людей, промышленную и транспортную инфраструктуру. И масштабы этих потерь — 70 млн населения, 80 млн пудов хлеба и 10 млн тонн металла в год — И. В. Сталин привел в приказе, который по своему духу отнюдь не был документом репрессивного толка, а обращался к долгу, чести и совести каждого бойца и командира. Разве могут оставить равнодушными, например, такие слова:
Самое главное. Конечно, приказ № 227 не остановил немецкого наступления; некоторое время советские войска продолжали отступать, но темпы серьезно замедлились. И на Волге это отступление, наконец, остановилось. Критерием эффективности любого руководящего документа, особенно в обстановке, сложившейся к концу лета 1942 года, является результат. Результатом стал коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны, совершенный советскими войсками под Сталинградом и Курском. «Наступил поворотный момент в этой битве, а возможно, и во всей кампании на Востоке». Эти слова немецкого генерал-фельдмаршала Э. фон Манштейна, автора того самого нашего харьковского поражения, которое привело линию фронта под Сталинград, произнесенные с нескрываемой горечью 11 июля уже следующего 1943 года, после начала контрнаступления советских войск на Курской дуге, отражают именно результат. Мощнейший удар бронированных армад Гитлера под Курском, отраженный Красной Армией с последующим переходом в контрнаступление, отогнавшее оккупантов за Днепр, — это прямое следствие тех процессов, которые были запущены 227-м приказом. С тех пор и до самого Карлсхорста, где в ночь с 8 на 9 мая 1945 года был подписан Акт о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил, вермахт больше не наступал, практически не пытался этого делать. Моральный дух немецко-фашистской армии был сломлен задолго до Красного знамени Победы над Рейхстагом.
После выхода в свет этого исторического документа Красная Армия стала другой. Той самой непреодолимой и непобедимой силой, которой она вкатилась в конце апреля 1945 года на улицы Берлина, чтобы завершив эту страшную войну, добить ненавистного врага в его сатанинском логове.
Эти стихотворные строчки батальонного комиссара Бориса Скорбина, опубликованные 31 июля 1942 года, через три дня после издания 227-го приказа «Красным воином», газетой Московского военного округа, — эпитафия вторгшемуся в наш дом и сломавшему себе здесь шею врагу. Вопреки фальсификаторам — провокаторам и кликушам, мечтающим отнять у нас эту Великую Победу, извратив ее всемирно-историческое значение и смысл, мы победили! И, несмотря на зубовный скрежет тех, кому наша Победа сидит «в печенках», если враги об этом забудут и «рискнут», — мы это ПОВТОРИМ!
