Студент ВГИКа Артем Фирсанов хотел сделать свой дипломный фильм о «Гоголь-центре» и Кирилле Серебренникове, а в процессе съемок столкнулся с противодействием со стороны руководства вуза. Тогда он решил снять дипломное кино уже об этом конфликте, но на защите получил тройку, а апелляция закончилась появлением полиции и Росгвардии. Новость об инциденте широко разошлась в СМИ и соцсетях. Мы поговорили с Фирсановым о сути его конфликта с администрацией ВГИКа.
Первоначально Артем Фирсанов собирался снимать документальный фильм о том, как в «Гоголь-центре» работают над новым спектаклем Кирилла Серебренникова «Барокко», пока сам режиссер сидит под домашним арестом. Вместо него получился памфлет «Семь» (отсылка к «Седьмой студии» Серебренникова, работа которой послужила причиной возбуждения уголовного дела в отношении режиссера и его команды) — хроника того, как он сам пытается снять фильм о постановке Серебренникова, а администрация ВГИКа препятствует ему в этом. «Семь» почти целиком состоит из записей на смартфон, в некоторых местах нет даже видео, есть только звук. Именно этот фильм Фирсанов и представил к защите и получил за него тройку. Апелляция закончилась скандалом с участием Росгвардии, а вся эта история стала поводом для разговоров о системных проблемах в главном киновузе страны. Студента поддержал в том числе документалист Виталий Манский, написавший в своем отзыве на фильм, что узнает в нем ВГИК советских времен.
— С чего вообще началась история вашего фильма?
— Я документалист, учился в мастерской Игоря Григорьева и Татьяны Юриной. Изначально идея фильма и сценарий Валерия Печейкина (театральный драматург, автор сценария фильма «Кислота». —Прим. ред.) были о том, как Кирилл Серебренников, находясь под домашним арестом, ставит в «Гоголь-центре» спектакль «Барокко». Предполагалось снимать весь этот процесс, включая репетиции и заседания суда.
— Заявку и сценарий утвердили?
— Кафедра в тот момент была на моей стороне. Мне сказали, что это очень серьезная и важная тема, и нужно сделать об этом фильм. Никто не думал, что из-за него будет какой-то конфликт. Мы давно работаем с Валерием, на протяжении всех пять лет учебы мы делали фильмы вместе.
— Когда начались проблемы?
— На самом деле еще в августе прошлого года, я еще даже подготовительную работу не начал. Но на встрече с директором фильма — с нее в итоге начинается фильм «Семь» — я понял, что нужно все записывать на видео и аудио, потому что ситуация сразу начала становиться конфликтной. А потом мы полгода тянули подготовительный период, потому что нам отказали в прямых расходах.
— Как это?
— На производство дипломного фильма ВГИКом выделяется полмиллиона рублей, но это виртуальные деньги. Если тебе нужно часть из них получить живыми деньгами, то это очень сложно, нужно собрать миллион документов. Мне нужно было 80 тысяч на аренду дополнительного оборудования, на павильон, на локации. Деньги были нужны для съемки постановочной акции «Быть Кириллом Серебренниковым».
— Это где люди должны были на камеру читать фрагменты выступлений Серебренникова в суде?
— Да. Но мне сказали: зачем вам деньги, если все это можно снять во ВГИКе? Я сказал, что хотел снимать в другом месте. Мне говорят: нет, снимайте у нас, деньги сэкономим. В СМИ прошла информация, что во ВГИКе пройдет акция в поддержку Серебренникова, и ее тут же запретили, посчитав политической. Потом у меня забрали отснятый материал. Так все устроено: механик камеры сдает материал, и у тебя нет к нему прямого доступа. Директор учебной студии писала мне оскорбления — все это вошло в фильм «Семь». Другого директора мне не дали.
Еще мне сказали, что монтировать фильм буду не я, а кто-то еще, что для документального кино равно смерти. Зачем тогда нужен я как автор, если мне не дают монтировать мой фильм? Мы с творческой командой решили расторгнуть договор со ВГИКом (имеется в виду договор с учебной студией ВГИКа о производстве фильма. — Прим. ред.), потому что ВГИК сам его не выполняет и потому что мой фильм могут просто забрать, его больше никто не увидит, кроме ВГИКовской комиссии. Чтобы его кому-то показать или отправить на фестиваль, нужно разрешение ВГИКа. 10 января я разорвал договор, хотя у меня еще оставались рабочие смены. Дальше снимал уже самостоятельно.
— То есть у вас нет доступа к части материала, который вы сняли с участием ВГИКа?
— Нет. Он, вероятно, хранится на их жестких дисках. Смены же были проведены, в документах это есть, вряд ли отснятое стерли.
— Когда случился скандал в СМИ с акцией во ВГИКе, вероятно, подтянулись люди, желающие помочь вам закончить работу?
— Я решил не собирать никаких денег до поры. Знакомые мне помогли с оборудованием, я использовал свои средства. Хочу закончить фильм, выложить его, и если зритель захочет его поддержать, то он сможет прислать деньги. Так Алексей Красовский сделал с «Праздником» — по-моему, правильная стратегия (режиссер выложил свою комедию на YouTubе в ночь на 4 января 2019 года и объявил краудфандинг, чтобы окупить съемки — Прим. ред.).
— Многие студенты, чтобы не было никаких вопросов, сразу снимают фильм на свои деньги, и права все у них. Почему вы сразу не пошли этим путем?
— Я до этого сделал на учебной киностудии ВГИКа два фильма и всегда ее защищал. Были мелкие неприятности, но никаких серьезных проблем не было. Может, потому что темы тех фильмов были не такими резонансными и спорными. Я просто пошел по пути, которым шел прежде.
— Что произошло на защите и апелляции?
— 28 июня я защищал диплом. Защита, как мне показалось, прошла некорректно, мне поставили тройку. Я подал на апелляцию, ее назначили на 1 июля. Когда комиссия приступила к обсуждению, меня попросили выйти, потому что студент не должен находиться при обсуждении. Я оставил рубашку, в которой был включенный диктофон, и вышел.
Прошел час. Меня пригласили в другой зал для объявления результата апелляции. Я попросил разрешение забрать свои вещи, но мне сказали, что у меня нашли записывающее устройство. Я не стал отпираться, объяснил, что и весь мой фильм построен на записях, сделанных во ВГИКе. Я не скрывал, что все время записываю и снимаю происходящее. Мне сказали, что я нарушил закон. Составили акт о том, что я вел длительную запись совещания комиссии. Что там точно написали, я не знаю, мне не показывали. Зачитали заключение, в котором было сказано, что никаких нарушений на моей защите не выявлено. Тройка осталась тройкой.
Потом мне выдали вещи, но в диктофоне не было флешки. Я требовал, чтобы мне ее вернули, они отказывались, начали снимать меня на телефон. Утверждали, что никакой флешки не было. Я говорил, что не уйду без нее. Сказал, что вызову полицию, потому что налицо кража. И вызвал. А они вызвали охрану. А пришла Росгвардия. Четверо мужчин в бронежилетах, шлемах и с автоматами. Потом приехала полиция. Росгвардия удалилась. А я написал заявление о краже.
— Татьяна Юрина, ваш мастер, была там?
— Мастер не имеет права присутствовать на обсуждении, она просто сидела рядом.
— Обычно мастер защищает своих студентов.
— Обычно — да, но не в моем случае. Она все это время была на стороне руководства ВГИКа.
— На защите обычно устраивают обсуждение фильма. У вас его не было?
— Там был целый ряд нарушений. Не пустили зрителей — обычно на защиту дипломов приходят все желающие. В этом году на экзамены всех мастерских разрешили приходить только близким родственникам. Прямо перед показом работ моей мастерской нам сообщили, что он будет проходить в другом кинозале — не на 150 мест, а в крошечном, мест на двадцать. Я не мог там проверить фильм, не было возможности устроить репетиционный прогон.
Потом поменяли порядок показа — я должен был показывать фильм четвертым, меня поставили первым. То есть даже если кто-то из студентов хотел на него прийти, шанс успеть у них был минимальный. Мне предоставили слово, я хотел зачитать список из 70 людей, которые не попали на показ. Это вызвало бурю негодования. Был смешной момент: кто-то из комиссии хотел мне задать вопрос, но на него тут же все зашипели, чтобы он со мной не разговаривал. Они хотели поскорее от меня избавиться, но я заставил их прочесть рецензию Виталия Манского на фильм. Они сделали это, но с бесконечными колкими и неприятными комментариями, в том числе в его адрес.
«В фильме я увидел с удивительной точностью и трепетом созданный мир моего прошлого, которое для моей альма матер продолжает быть настоящим. Увидел и услышал моментально, с первых же кадров и звуков. Узнаю свой ВГИК 80-х».
Из рецензии Виталия Манского на фильм Фирсанова.
— В общем, вашу работу сочли провокацией и не стали в ней участвовать?
— Да, меня просто игнорировали.
— Вы пришли на защиту с фильмом, который радикально отличался от заявленного, и рассчитывали, что все будет хорошо?
— Вы правы, запускался я с другим фильмом. И фильм этот я в итоге снял (имеется в виду док о постановке «Барокко». — Прим. ред.). Но ВГИК весь этот год вел себя так, что я принял решение не приносить получившийся фильм туда. Он не будет им принадлежать никогда. Поскольку договор был расторгнут, заявка автоматически была аннулирована. Новую у меня никто не попросил, и я просто сделал для ВГИКа фильм, который тот заслуживает. Можно было бы, конечно, объединить два фильма, но по регламенту дипломный фильм должен быть не дольше 20 минут. Если бы я это правило нарушил, фильм вообще могли бы не допустить к защите.
За несколько месяцев до защиты я показывал материал Татьяне Юриной, приносил ей записи, которые в итоге стали основой фильма «Семь», и у нее ни вопросов, ни комментариев не было. Я привык к такой реакции, думал, что все просто смирились, что я делаю такую картину.
В творческой папке я расписал весь свой путь за этот год в виде пьесы — не совсем документальной, но вполне точной. Я ее тоже предоставил задолго до защиты. Мне никто ничего не говорил. Значит, они ждали фильм. Я его показывал, кафедра собиралась несколько раз. Мне говорили, что фильм не допустят к защите. Решение допустить работу, насколько я знаю, принимал лично ректор Малышев (Владимир Малышев избран на пост ректора ВГИКа в 2007 году. — Прим. ред.). Оно было принято за неделю до защиты, но, как оказалось, все было сделано так, чтобы фильм никто не увидел.
— Были ли похожие конфликты на защите дипломов у кого-то еще?
— За все пять лет [моей учебы] ничего подобного не было. Мне рассказывали, что были проблемы из-за мата в фильме «Дорога на»Таисии Игуменцевой из мастерской Алексея Учителя (из-за обилия ненормативной лексики дипломная короткометражка получила 4. — Прим. ред.).
— Вся эта ситуация, по-вашему, уникальна или типична для ВГИКа?
— К сожалению, не уникальна. Как режиссер и документалист, я понял, что не нужно ехать или искать тему для фильма куда-то далеко, проблема прямо у всех под носом, в нашем вузе. Она касается студентов — поступающих и тех, кто уже выпустился. Несколько студентов, видевших фильм, сказали мне спасибо, потому что именно так ВГИК выглядит сегодня. Просто я единственный, кто осмелился вскрыть эту проблему и показать ее. Все обходили ее стороной, разве что писали об этом письма или жалобы. Но я не писатель, поэтому я сделал фильм.
— Вы с однокурсниками обсуждали, как они могут вас поддержать на защите или апелляции?
— На защите ко мне подошла однокурсница и сказала, что ответственные люди смотрят, кто лайкает или шарит мои публикации в Facebook, нет ли среди них студентов или выпускников. Нам это не нужно, и нам страшно, сказала она. Но сейчас они получили свои оценки и теперь стали мне писать, что не знали всей ситуации и не понимали ее, что они бы обязательно что-то сделали.
Кто-то считал, что я специально запустился на студии ВГИКа и хотел провести акцию, потому что заранее планировал всех подставить и устроить скандал. Но нет, год назад я не мог себе представить, что на своей защите я буду защищаться от Росгвардии.
— Что планируете делать дальше?
— Два фильма будут объединены в один, полный и понятный для массового зрителя. Потом я покажу его всем желающим.
— На «Артдокфесте»?
— Для этого нужно получить прокатное удостоверение — не знаю, получится ли это. Очень приятно было бы, если бы мой фильм взяли на этот фестиваль.
— Зарубежные фестивали заинтересованности не проявляли?
— Нет, насчет показа никто ничего не говорил, но, когда был скандал с акцией во ВГИКе, об этом написала The Independent. Больше ничего такого вроде не было.