Наступает трагическая для нашего народа дата нападения на СССР гитлеровской Германии 22 июня, начала невиданной ранее в истории кровопролитной бойни, унесшей около 27 миллионов жизней советских людей.
Зная, что в своих научных и публицистических работах я, исследуя предвоенную ситуацию в мире, в том числе на Дальнем Востоке, широко обращаюсь к поступавшей в Москву от резидента советской военной разведки Рихарда Зорге информации, мои читатели вот уже много лет задают один и тот же вопрос. А именно: «Почему, имея подробную информацию о планах Гитлера в отношении нашей страны, Сталин не использовал ее должным образом, и германское нападение застало его врасплох? Ведь если верить литературе о Зорге, этот незаурядный разведчик заблаговременно сообщил не только точную дату нападения, но и состав немецкой группировки, выделенной для войны против СССР, и даже направления основных ударов?». К этому можно добавить ещё появившуюся недавно в телефильме о Зорге «информацию» о том, что наш разведчик в Японии якобы переслал в Москву из Токио… и сам план войны Германии с Советским Союзом «Барбаросса».
Приступая к ответу на этот до сих пор волнующий людей вопрос, замечу, что следует с особым вниманием отнестись к его первым словам, а именно, «если верить литературе о Зорге». В том-то и дело, что далеко не всякой «литературе о Зорге» можно доверять. Ибо при раскрытии подвигов выдающегося разведчика во времена правления в СССР Никиты Хрущева не без прямого участия этого деятеля была создана легенда, а вернее сознательно искажавший действительность миф о якобы полном раскрытии Зорге планов и замыслов Гитлера и его генералов по поводу разгрома Советского Союза в молниеносной войне. Вплоть до даты начала вероломного вторжения — воскресное утро 22 июня 1941 года. Делал это ненавидевший И. В. Сталина первый секретарь ЦК КПСС Хрущев для создания в народе о руководителе страны в годы войны представления как о никому и ничему не верящем мрачном мизантропе, по вине которого гитлеровские войска, нанося в первом периоде войны мощные удары по плохо подготовленной и застигнутой врасплох Красной армии, дошли до стен Москвы.
И лишь в послехрущевский период советские, а ныне российские исследователи, а также японские зоргеведы, основываясь не на выдумках, а подлинных документах, смогли дать реальную картину того, что в действительности удавалось советскому разведчику узнавать в Токио и передавать в Москву о германском нападении на СССР. Приписываемых Зорге сообщений о нападении Германии «на рассвете 22 июня», конечно же, не было, да и не могло быть, ибо Гитлер из соображений обеспечения внезапности не стал бы сообщать о дате своему послу в далеком Токио, через которого наш разведчик получал важные сведения. Однако предупреждения Зорге о скором вероломном вторжении вермахта на территорию Советского Союза были обоснованы и подтверждались другими источниками. И, безусловно, учитывались, хотя и подвергались тщательной проверке на предмет возможности дезинформационной деятельности противника.
Одним из изданий, в котором содержатся подлинные шифровки Зорге об опасности войны, является вышедший в свет в 1997 году 18-й том из серии «Русский архив» — «Великая Отечественная. Советско-японская война 1945 года: история военно-политического противоборства двух держав в 30 — 40-е годы. Документы и материалы». Содержащиеся в этом сборнике сообщения Зорге во многом помогли автору этих строк при подготовке монографии «Японский фронт маршала Сталина» (2004), в которой среди прочего рассматривается и роль советской разведки в определении советским руководством политики и стратегии в отношении Японии в первый период Великой Отечественной войны.
В нынешнем году в нашей стране появился еще один сборник, который вместил в себя практически все доступные на сегодняшний день документальные материалы, касающиеся разведывательной деятельности Рихарда Зорге в Китае и Японии. Монография составлена российским японоведом, кандидатом исторических наук Андреем Фесюном и озаглавлена «Дело Зорге». Телеграммы и письма (1930 — 1945)». Для изучающих деятельность советского разведчика и просто интересующихся его подвигом читателей — это важное дополнительное подспорье, позволяющее не по слухам и домыслам, подчас злонамеренным, а на подлинных оригинальных документах составить представление о разведывательной деятельности великого антифашиста и воздать ему должное. Деятельности весьма сложной и опасной для жизни.
Итак, что же удавалось Зорге и его группе передавать из Токио в разведуправление Генштаба Красной армии о приближении нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, а через Генштаб высшему руководству страны, включая И. В. Сталина?
Из сборника узнаем, что первая серьёзная информация по этому поводу поступила от Зорге 11 апреля 1941 года. Резидент советской военной разведки Рамзай (Рихард Зорге) сообщал:
Напомним, что окончательное решение о проведении войны против СССР Гитлер принял к началу августа 1940 года. «Россия должна быть ликвидирована. Срок — весна 1941 года», — сказал фюрер 31 июля 1940 года на совещании руководящего состава вооруженных сил Германии. Для достижения внезапности нападения была разработана целая программа дезинформации, введения противника в заблуждение по поводу намерений Берлина и сроков возможной войны, что объясняло противоречивость разведдонесений в Кремль из различных стран, включая Японию.
Хотя 13 апреля 1941 года в Москве был заключен Советско-японский пакт о нейтралитете, уверенности в Кремле в том, что японское руководство будет его соблюдать в случае нападения её союзника Германии на СССР, не было. 16 апреля начальник разведуправления Генштаба Красной армии ставит перед Зорге задачу:
Вполне очевидно, что в Кремле был определенный расчёт на то, что Токио, имея пакт о нейтралитете с СССР, с большей свободой действий сосредоточит свои военные усилия на завершении войны в Китае и противостоянии англо-саксонским государствам. И хотя бы в первое время не будет допускать чреватых большой войной провокаций на советско-маньчжурской границе.
По поводу реакции в Токио на заключение пакта о нейтралитете Зорге 16 апреля сообщал:
Когда Отто впоследствии спросил Коноэ прямо, как в отношении Сингапура, Коноэ ответил, что этим вопросом очень интересуются германский посол и другие люди.
Добавим, что — в отличие от политиков — негативно относящиеся к каким-либо договоренностям с Советским Союзом японские военные круги не придавали пакту о нейтралитете особого значения. В «Секретном дневнике войны» Генштаба армии 14 апреля была сделана следующая запись: «Значение данного договора состоит не в обеспечении вооруженного выступления на юге. Не является договор и средством избежать войны с США. Он лишь дает дополнительное время для принятия самостоятельного решения о начале войны против Советов».
Понимая стратегическую важность «переключения» японской агрессии с северного на южное направление, имевший возможность через близкого к премьеру Коноэ члена своей разведывательной группы Одзаки влиять на японскую политику и стратегию Зорге предлагал «подталкивать» японцев к экспансии на юге, что объективно затрудняло одновременное выступление на севере, против СССР. 18 апреля 1941 года он пишет в Центр:
Можно лишь недоумевать по поводу того, что Центр отверг это предложение Зорге. Кстати, это лишний раз опровергает распространявшиеся в 1990-е годы в российских СМИ абсурдные выдумки о том, что якобы японо-американскую войну… «организовал» Сталин и его спецслужбы. Шифровка в адрес Зорге из Москвы гласила:
Следующую важную информацию о приближавшемся нападении Германии на СССР Зорге направляет в Москву 2 мая 1941 года:
Как видно из этого донесения, допускалась возможность начала военных действий против СССР «после войны с Англией». Можно ли было на основе такой взаимоисключающей информации делать окончательные выводы? Конечно, нет! Однако была ли в этом какая-то «вина» Зорге? Опять-таки нет. Как и подобает серьёзному разведчику, он передавал всю информацию, которую добывал, в том числе противоречивую. Выводы должны были делать в Москве.
Однако выводы было делать крайне трудно. Ведь в разведдонесениях, в частности от советской разведывательной сети в Европе «Красная капелла», содержался целый ряд дат предстоящего нападения Германии на СССР: 15 апреля, 1 мая, 20 мая и т.д. Существует немало оснований считать, что эти даты запускались в целях дезинформации германскими спецслужбами. Похоже, в Берлине действовали по известной притче о мальчике-пастушонке, который из шалости часто кричал: «Волки, волки!». Ему спешили на помощь, но никаких волков не было. Когда же волки действительно напали, взрослые, подумав, что мальчик опять балуется, на выручку не побежали.
Последовавшие сообщения от Зорге о сроках нападения Германии на СССР также не отличались определенностью. Допускалось, что война может и не начаться. Вот шифровка из Токио от 19 мая 1941 года:
В этот же день Зорге передает:
30 мая Зорге передал:
Сообщение Зорге об информировании Берлином своего посла в Японии о времени нападения на СССР вызывает определенные сомнения. Гитлер, запретив строго-настрого сообщать японцам что-либо о плане «Барбаросса», едва ли мог доверить своим дипломатам в Токио в высшей степени важную информацию без опасения её утечки. Дату нападения на СССР Гитлер скрывал даже от своего ближайшего союзника — Муссолини. Последний узнал о вторжении германских войск на территорию СССР лишь утром 22 июня, еще находясь в постели.
Хотя сообщение Зорге о вероятности германского наступления «во второй половине июня» было верным, могли ли в Кремле полностью полагаться на мнение германского посла в Токио? Тем более что незадолго до этого, 19 мая, Зорге передавал, что «в этом году опасность может и миновать».
О том, что посол Отто черпал информацию о войне Германии против СССР не из официальных источников из Берлина, а у посещавших Токио немцев, свидетельствует шифровка Зорге от 1 июня 1941 года. Текст сообщения гласил:
Едва ли нужно разъяснять, что в Москве не могли полагаться на информацию немецкого подполковника, тем более военного дипломата, связанного с разведкой, причем в третьеразрядной стране, а не с разработкой оперативно-стратегических планов. Тем не менее сведения привлекли внимание Центра. У Зорге запросили разъяснений, а именно ему надлежало сообщить:
Резидент советской разведки телеграфирует 15 июня 1941 года в Центр:
Наиболее определенными были сведения, которые Зорге направил в Москву за два дня до нападения, 20 июня. Он сообщал:
Недооценивать важность этого сообщения нельзя, но ведь дата нападения, как это ошибочно принято считать, названа не была. Следует иметь в виду, что из Токио поступала и другая информация. Так, например, советской разведкой была перехвачена телеграмма военного атташе посольства Франции (Виши) в Японии, который сообщал:
Здесь срок указывается, но тут же допускается, что речь может идти «либо о нападении на Англию, либо о нападении на Россию».
Тщательно изучивший поступавшую накануне войны в Москву разнообразную информацию известный советский историк профессор Вилнис Сиполс приходит к выводу: «Даже к середине июня 1941 г. в СССР, как и в других странах, не было точной и достаточно полной информации о намерениях Германии. Вплоть до 21 июня поступали сведения, дававшие основания для надежд, что нападение всё ещё можно предотвратить. Встает вопрос: не выглядела ли та дезинформация, которая поступала в Москву, гораздо весомее, убедительнее, чем те отчасти правильные, но неполные, чаще всего отрывочные и противоречивые сведения, которые были собраны нашими органами, добывавшими информацию о германских планах?»
Однако хотя точная дата нападения и не была известна, даже на основе имевшейся информации Кремль должен был привести войска в полную боевую готовность все же раньше, чем это было сделано. Тем более что, как справедливо указывал активный участник войны генерал армии Валентин Варенников, Сталин еще за месяц до войны предупредил: «Мы можем подвергнуться внезапному нападению». Так что вопросы остаются…
Небезынтересную версию событий дал германский историк Ф. Фабри, который, касаясь известного сообщения ТАСС от 13 июня 1941 г., пишет: «Советская историография во времена «десталинизации» подвергла Сталина из-за этого сообщения резкой критике: она усмотрела в нем свидетельство доверчивости и наивности Сталина, который якобы серьёзно рассчитывал на то, чтобы этим доказательством своей доброй воли удержать Гитлера от поспешных мер. Но если изучить этот документ обстоятельно, то видны совсем иные расчёты. Ведь Кремль открыто дал Гитлеру понять, что он имеет сведения о развертывании германских войск, что он принял контрмеры, но что он, если Германия пожелает, согласен начать переговоры, которые, естественно, имели бы единственную цель — выиграть время». О том, что Сталин отнюдь не был наивным, свидетельствовали его враги. Так, например. Геббельс записал в своем дневнике: «Сталин — реалист до мозга костей».
Но вернемся к Зорге и его подвигу разведчика. Как известно, после германского вторжения для Кремля критически важной становилась информация о том, какую позицию займет союзница Германии — милитаристская Япония.
После подтверждения подлинности сообщений Зорге о приближении германского нападения в Москве доверие к своему резиденту в Японии возросло. Уже 26 июня он посылает радиограмму:
Хотя усилиями стремившихся угодить Хрущеву журналистов и публицистов в основную заслугу Зорге записывались именно предупреждения о надвигавшемся вероломном нападении гитлеровской Германии на Советский Союз, в действительности же его главным подвигом было своевременное вскрытие японских стратегических планов и информирование Кремля о переносе японского нападения на СССР с лета-осени 1941 года на весну следующего года. Что, как известно, позволило советскому верховному командованию высвободить часть группировки на Дальнем Востоке и в Сибири для участия в битве под Москвой, а затем в контрнаступлении. Но об этом в следующий раз.