В день рождения Пушкина на площади провели художественные чтения
Текcт и фото: Екатерина Зайцева
Открыл их актер и писатель Григорий Служитель: он прочитал «Элегию» и монолог Пимена из драмы «Борис Годунов», а закончил стихотворением «Пора, мой друг, пора!..». Строки «Давно, усталый раб, замыслил я побег…» прозвучали из уст Служителя печально и, думается, вполне искренне: на фестивале он идет нарасхват, и в качестве гостя, и главного героя — тут немудрено устать.
Вслед за Служителем вышел поэт Максим Амелин и величественно исполнил стихотворение «Мордвинову». Для восприятия это стихотворение, густо наполненное архаизмами («вотще», «пииты», «денница»), довольно тяжело, но зрители вроде бы справились, так как Амелин каждое слово как бы отвешивал на весах, стараясь через интонации передать значения слов. Зато следующие стихи в его исполнении оказались куда проще и известнее: «Не дай мне бог сойти с ума…» В итоге Амелин «восславил царствие чумы» устами Пушкина, довершив сумрачный набор произведений.
Потом на сцену стали выходить профессиональные актеры. Началось их чтение со стихотворения «Поэт, не дорожи любовию народной…», потом последовало крайне темпераментное выступление актера МХАТ им. М. Горького Михаила Сиворина, он исполнил отрывок из «Маленьких трагедий». Если бы в зале были дети, они наверняка бы заплакали от испуга, а у взрослых задрожали барабанные перепонки.
Неожиданно на сцене появился и телеведущий Дмитрий Борисов, разбавивший поэзию чтением «Капитанской дочки». Его четкий дикторский голос весьма непривычно было слышать не в очередном выпуске новостей или в авторской программе, но уши быстро адаптировались.
За Борисовым снова последовали молодые актеры, и они, признаться, немного разочаровали. Если стихи «Брожу ли я вдоль улиц шумных…» и «Ох, лето красное, любил бы я тебя…» читали вполне канонично, то знаменитый «Пророк» прозвучал откровенно слабо, а чтица еще и произнесла «жало мудрое змеи» вместе «жало мудрыя змеи» и перепутала «замершие уста» с «замёрзшими».
Завершила чтения Анна Тараторкина, актриса Российского молодежного театра. Ей удалось очаровать публику отрывком из финальной главы «Евгения Онегина». Несомненно, в ее исполнении последнее объяснение Татьяны с Евгением звучало очень естественно, да и сама она, тоненькая, в белом кружевном платье, была похожа на Татьяну Ларину. Но уже в самом конце немного царапнула типичная ошибка: вместо «Но я другому отдана; я буду век ему верна» актриса произнесла: «Но я другому отдана и буду век ему верна». Впрочем, общего впечатления эта ошибка не испортила, хотя и стало немного грустно за оригинальный пушкинский текст.
