Удивительное впечатление производит камерная сцена Молодежного театра на Фонтанке: как будто это красивая шкатулка из детства, в которой хранятся все дорогие сердцу ребенка сокровища — красивая шелковая ленточка от коробки конфет, ракушка из лета, флакон из-под маминых духов, красивый камешек и… что там еще приберегают дети, склонные мечтать? Спектакли, которые идут на этой сцене, — предельно лиричные, построенные на соприкосновении душ, удивительно трогательные. Они возвращают надежду, желание остановиться и заглянуть в себя, туда, где вроде бы все отжило, но вдруг понимаешь — нет, еще что-то бьется в ритме сердца.
Совсем недавно в шкатулку камерной сцены Молодежки добавилось еще одно сокровище — спектакль по пьесе Жан Ануя «Нас обвенчает прилив…». Великий поэт сцены в последнее время стал очень популярным в России, и особенно — в Санкт-Петербурге, где с его гением хорошо совпало режиссерское видение Семена Спивака и Марии Мирош, как удачно найденная рифма.
Жан Ануй без труда переписывал великие сюжеты, обращаясь к Софоклу или Шекспиру и предельно усложняя задачу для их героев. Ануй извлекает давно известных персонажей из высокой трагедии и помещает в жизнь обыкновенных людей со свойственной ей бардаком, скукой и отсутствием средств к существованию. А это — испытание не для слабых, хотя с первого взгляда понять, кто слаб и кто силен в произведениях Ануя, не всегда удается…
Пьеса «Нас обвенчает прилив…», которая больше известна как «Ромео и Жанетта» — практически парафраз «Ромео и Джульетты» Шекспира. Как известно, шекспировский герой прежде, чем влюбиться в свою Джульетту, воспылал страстью к ее кузине — Розалине, давшей обет безбрачия. И Жан Ануй сохраняет эту линию, но как истинный гений наполняет свой рисунок новыми смыслами и чувствами.
Не обошлось и без кровавой жертвы, которая едва не привела к изгнанию нового «Ромео», Фредерика (актер Константин Дунаевский), вместе с его двумя дамами — невестой Юлией (актриса Василина Кириллова) и Матерью (актриса Алла Одинг). И если у Шекспира это была смерть двоюродного брата Джульетты, которого убил Ромео, то у Ануя Мать «зверски» убивает… петуха по имени Леон, любимого цыпленка Жанетты (Эмилия Спивак). Только море помешало и Фредерику, и его Матери покинуть этот безалаберный, но родной для Юлии дом, в котором живут ее Отец (Константин Воробьев), брат Люсьен (Сергей Яценюк) и несносная сестра — Жанетта, дом, в котором для того, чтобы встретить гостей, не нашлось ни еды, ни вина, дом, куда на свою беду Юлия привезла респектабельного жениха и его Мать, чтобы познакомить с родственниками…
Похороны цыпленка — одна из самых смешных сцен спектакля, в которой слезы проступают сквозь смех, как при воспоминании о первом детском разочаровании, трогательном и наивном. Такова Жанетта — не утратившая свою искренность, непосредственность, детскость, но нарастившая цинизм как броню, защищающую то, что ей дорого.
Жанетта предстает перед респектабельными гостями в экстравагантных обносках (художник по костюмам Ирина Чередникова) под прекрасную «Песню Орфея», неся подсолнухи — как будто эти роскошные цветы могут спасти положение. В родном доме со вкусом одетую и причесанную Юлию (полная противоположность Жанетты) никто не ждал — ее встретили вечный бардак и обычная нищета, от которой она так удачно планирует избавиться благодаря своему жениху.
Но «Песня Орфея» и подсолнухи уже заворожили Фредерика: «Солнце каждый день будет сиять,/Мир каждый день будет слышать/Песню о любви,/Потому что ты будешь со мной,/Всегда со мной./Я обо всем могу мечтать,/Я на все могу надеяться/С тех пор, как ты со мной». Эта песня, звучащая, скорее, в душе «Ромео», прекрасно рифмуется с другой пьесой Ануя — «Эвридика». Она об убийственном любопытстве мужчин, погубившем прекрасную жену Орфея и заставляющем лгать влюбленных женщин. Именно поэтому Жанетте ближе «Кармен» в исполнении Эдит Пиаф. Жанетта «включает» свой цинизм — свою Кармен — когда ее загоняют в угол вопросы возлюбленного, когда некуда деваться от обвинений брата в измене. И ведь она все понимает, но не может иначе. Потому что нищета заставила ее встречаться с богатым и нелюбимым человеком, а в этом невыносимо признаться тому, кого любишь, ведь он самый благородный и честный человек на свете.
Поэзия их отношений выливается в гармоничный ритмический диалог огненных волос Жанетты и языков огня в очаге сторожки, где возлюбленные уединяются от всех за стенами дождя. Пламя разгорается, как страсть Фредерика и Жанетты, а море то бушует, то отступает, сопровождая каждое событие и каждое слово главных героев. Волны буквально льются в огромные окна дома, невольно напоминая разумный Океан с планеты Солярис. В истории Жанетты и Фредерика море — еще один действующий персонаж (художник-постановщик Александр Орлов). Но поэма с участием волн заканчивается там, где на первый план выходят свадебное платье и фата — свидетельство недавнего романа Жанетты, в котором она, как и Юлия, захотела вырваться из нищеты.
Фредерик абсолютно честно предает свою скучную и правильную невесту, но для Жанетты и эта жертва, и ее прошлое, в котором она предала себя, невозможны и невыносимы. Она лжет и изворачивается, теряя возлюбленного. И после этого вроде бы все приходит в норму, океан демонстрирует ровный штиль и вообще исчезает: Фредерик возвращается к Юлии, а Жанетта одевается в брачный наряд, как в кандалы. Но к сожалению, когда из жизни изгоняется любовь, людям ничего не остается, кроме пошлости. И хорошо, если спасение можно найти, уйдя в свежие морские волны…
Финал остается открытым — зритель не видит смерти героев, хотя по тому, что говорят Отец и Люсьен, можно догадаться, что именно происходит в волнах прилива с Жанеттой и Фредериком. Но надежда на Любовь — спасительную и могущественную — все-таки остается. Потому что на излучаемый ею свет буквально нанизана каждая сцена в этом спектакле, полном юмора пополам с горечью, как и полагается хорошей поэзии. Как говорит Семен Спивак, спектакль всегда должен оставлять зрителю надежду, и он оставляет.
Юлия Иванова