Пермский музей современного искусства PERMM привлёк внимание тех, кто заинтересовался персональной выставкой петербургского художника Петра Белого «Точка на горизонте». Центральная архитектурная инсталляция выставки — «Опасная зона» — послужила мотивом для лекции о руинах профессора кафедры новейшей истории Пермского университета, руководителя научного отдела музея Галины Янковской. Профессор рассказала о том, есть ли руины в Прикамье, почему современные художники апеллируют к советскому прошлому и можно ли считать долгострои исторической ценностью.
Из теории в руины
Начать разговор о руинах и руинированном настоящем было предложено с рассуждений о времени. По словам Галины Янковской, ощущения времени в природе не существует: «Человек привносит в понятие «время» его делимость. Он воспринимает время как цикличное повторение. Появляется линейное представление о времени. Из-за него мы и привыкли думать категориями «прошлое», «настоящее» и «будущее», которые не могут сосуществовать».
Профессор считает, что прошлое вовлечено в настоящее и проявляется всюду: от бытовых ситуаций до исторических законов. Такое видение режимов историчности основано на трудах французского социолога Франсуа Артога. При этом, говорит Галина Янковская, светлые и тёмные образы прошлого сейчас интегрированы в шоу-бизнес, маркетинг, рынок, массовое производство.
«Время торжества настоящего с присутствием прошлого называется режимом презентизма. В это время «отряхнуться» от прошлого становится невозможным. Во времена презентизма самое страшное — это трансформация будущего. Мы даже смутно не можем описать его контуры. Фантастика, которая должна предлагать отчаянные проекты будущего, тоже схлопывается. Торжество настоящего заключается в том, что мы не строим долгосрочных планов. Куда ни посмотришь — много имён, художественных групп, музейных проектов современного искусства, размышления которых прогнозируют прошлое», — объясняет Галина Янковская.
Плодом презентизма, по словам историка, стали руины. История возникновения их культа прошла длинный путь от времён Древней Греции до современности. Понятия «руины» и «развалины», говорит профессор, несут разные подтексты: руины имеют историческую ценность, развалины — нет.
«В европейской культуре во времена классицизма и романтизма руины возвели в абсолют, — продолжает Галина Янковская. — Их популярность среди аристократов и знати развила тренд на искусственные руины, модели которых возводились в садах и парках. В России же руины стали востребованы при Петре I».
Кроме того, за долгую жизнь руины приобрели художественную привлекательность и стали предметом осмысления для таких художников, как Марко Риччи, Юбер Робер, Алессандро Маньяско. Изображение руин в живописи читалось как символ смерти, бренности, могущества природы над человеком.
Руины настоящего
Контекст, а также художественный облик современных руин претерпел серьёзную трансформацию. Галина Янковская продемонстрировала картины актуального художника Павла Отдельнова, предметом изображения которого являются руинированные объекты. Новые руины в отличие от «классических» отражают пафос и ценности индустриального прошлого. По замечанию профессора, визуальность Отдельнова напоминает ей работы пермского художника Александра Грекова.
«У этих художников есть особая интонация настроения. Для них руины советского имеют колоссальное значение. Они видят в них герметичную скрытую красоту. Для многих людей эта красота отсутствует. К числу таких художников можно добавить пермского художника Максима Каёткина, представляющего сугубо уральскую ментальность», — говорит Галина Янковская.
По глубокому убеждению историка, современный художник обязан быть социально-политически мыслящим человеком. Если его заинтересованность текущими процессами в обществе мала, то творения художника теряют актуальный подтекст. По мнению профессора, поскольку современные художники живут в эпоху презентизма, вопросы прошлого являются для них стержнем восприятия окружающего мира. Помимо особенностей времени, значимую роль для восприятия настоящего играет постпамять и ностальгия. Отметим, что под постпамятью принято понимать явление, основанное на том, что поколение без советского бэкграунда ностальгирует по советскому на уровне эмоционального состояния, чувствует сопричастность к тому времени.
Галина Янковская настаивает, что состояние презентизма некомфортно как для художника, так и для обычного человека: «Бесконечное присутствие прошлого, «резиновое» настоящее и отсутствие контуров будущего лишают перспективы и создают напряжённый эмоциональный фон, некий апокалипсис горизонта воображения».
Местные руины
Постепенно лекция перешла в формат свободного общения. Присутствующих волновал вопрос, есть ли руины (не развалины) в Пермском крае. Галина Янковская отметила, что многие города — Кунгур, Чердынь, Соликамск, Губаха, Красновишерск, Кизел — пестрят руинами. В Перми чаще всего встречаются промышленные руины, к примеру стена пивзавода на ул. Сибирской.
«Речной вокзал, который находился в полуруинном состоянии, был приспособлен к современному использованию. К тому же эта руина перенесла вторую смерть: Речной вокзал сейчас не имеет ничего общего с тем вокзалом, который был ранее. Железнодорожный вокзал чуть меньше подвергся реставрации, но к николаевскому вокзалу он не имеет никакого отношения», — считает историк.
Зачастую прикамские руины, по мнению Галины Янковской, представляют собой жилые помещения социалистической застройки. Профессор подчёркивает, что реновация жилых руин может повлечь смерть архитектуры конструктивизма 1930-х годов. Другой особенностью, присущей всем российским руинам, стала потеря их символической нагрузки, переход в состояние развалин. Сюда же профессор относит и руины, находящиеся далеко от культурных троп: руины лагерей в Прикамье, заброшенная ТЭЦ на правом берегу Камы и долгострои.
«Можно ли недострои считать руинами?» — задаёт вопрос сама Галина Янковская. Мужчина из зала отвечает: «Да, так же как Колизей, как телебашню в Екатеринбурге». Профессор продолжает: «Я имею в виду, что за каждым долгостроем стоят сотни, порой тысячи обманутых дольщиков. Для них это не руины...» Доносится с последнего ряда: «Потерянная мечта».
В завершение предложили обсудить привлекательность пермских руин для туристов. Галина Янковская предположила, что для туристического освоения руин необходимо сохранить их несовременный облик, создав на их территории атмосферу заброшенного магического места. Те, кто не согласился с мнением профессора, заявили, что «обывателю» комфортнее смотреть на «красивенькое, отремонтированное здание». Сторонники мысли Галины Янковской отметили, что для того, чтобы ценить руины, нужна особая чувствительность: «И в этой категории есть свой обыватель. К примеру, существует dark-туризм. Согласитесь, для этого всего лишь нужны энтузиасты».
Однако историк заявила, что мультяшное воспроизведение прошлого убивает чувство историзма. «В Чехии огромное количество замков в виде руин. И это даёт особенное ощущение прошлого. Понимаете, это детская страусиная позиция — когда ты любую руину достраиваешь до стеклопакетного состояния. Это означает, что ты говоришь: «Всем привет, ребята! Нет, ты ещё такой маленький, тебе нельзя рассказывать об экзистенциальных проблемах». А я хочу, чтобы со мной говорили об этом, потому что жизнь — экзистенция. Я думаю, людей, которые видят драматизм жизни, достаточно много. В конце концов, наличие драматизма, как мне кажется, является очень важной частью для туристических проектов», — подытожила Галина Янковская.