Выставки июня в галереях Москвы

Владимир Вейсберг в «Наших художниках»

Когда слышишь имя Владимира Вейсберга (1924–1985), в памяти обычно всплывают его светлые по колориту, почти монохромные работы, которые коллекционеры без лишних церемоний называют «белое на белом», а сам автор именовал «невидимой живописью». На этих медитативных полотнах люди и предметы как будто таинственно проявляются на плоскости холста прямо на глазах у зрителя. Работы этого ряда пользуются неизменным успехом у собирателей и с большим трудом поддаются копированию — с этой трудностью сталкиваются все составители каталогов мастера.

Цель выставки «Цветной Вейсберг» (до 15 июля) — разрушить стереотип, показав менее известные линии в творчестве живописца, далекого как от официального соцреализма, так и от нонконформизма в его привычном понимании. В залах галереи «Наши художники» собраны ранние произведения Вейсберга — с 1947 по 1962 год, показывающие, что в начале своего пути он вовсе не чурался ярких красок. Открытие экспозиции приурочено к выходу книги Анны Чудецкой «От цвета к свету: Владимир Вейсберг», в которой автор пытается развеять мифы о своем герое, опираясь на многочисленные архивные документы. Экспозиция, включающая три десятка работ, сулит зрителю немало открытий. Например, выясняется, что в середине 1950-х живописец охладел к любимому жанру натюрморта и всерьез увлекся портретом. Моделями часто становились случайные прохожие с выразительными, на взгляд художника, физиономиями, которых он уговаривал позировать за небольшую плату. Часть произведений на выставке — из собрания галереи «Наши художники», остальные предоставили ГМИИ им. Пушкина и несколько московских коллекционеров, в том числе Инна Баженова, Марк Курцер, Тамаз и Ивета Манашеровы, Игорь Маркин.

Егор Остров в Orekhov Gallery

Художник Егор Остров десятилетиями хранит верность даже не выбранному единожды стилю, а одному-единственному приему. Петербуржец, ученик Тимура Новикова, Остров, как и все его собратья по Новой академии, любит классическую красоту — но странною любовью. Беря за основу своих работ шедевры прошлых веков — от «Джоконды» до «Турецкой бани» Энгра, он виртуозно искажает их, затуманивая хрестоматийные образы прекрасного цифровой рябью. Эффект муара, возникающий при компьютерной обработке изображений, который у скучных зануд-полиграфистов считается браком, для художника становится основным средством выразительности. При этом технику Остров использует вполне традиционную — холст и акрил: сплошная рукодельность и никакой тиражности. Что это — взгляд на классику через призму оп-арта, греза о новой и вечной красоте, рождающейся, подобно Афродите, из переменчивой цифровой пены, или, как подозревают иные ехидные критики, полосочки тельняшки, всплывающие из недр петербургского подсознания (какой житель этого города в детстве не мечтал стать матросом!)?

Сам художник в обоснование своего метода ссылался даже на модную, но мало кому понятную теорию струн — именно так называлась его последняя крупная выставка в залах московской Академии художеств. С того времени прошло десять лет, в течение которых Острова не обделяли вниманием коллекционеры, но почти забыла широкая публика. Название проекта «Канон», который покажут с 1 июня по 31 июля в новой галерее, открытой скульптором Григорием Ореховым, не сулит сюрпризов: все те же размышления о бессмертной красоте, неподвластной безжалостному времени и обманчивому прогрессу. И это постоянство отчасти изумляет, отчасти успокаивает. За десять лет на российской художественной сцене изменилось все — кроме Острова с его полосочками. Есть все-таки в мире вечные ценности!

Людмила Константинова в Triangle

Людмила Константинова любит работать с эстетикой поп-культуры, не то чтобы восхищаясь или возмущаясь, но открывая в ней бесконечные ресурсы абсурдного и странного. В одной и той же работе соединяется несоединимое, например жесткая энергичная графика американских комиксов и наивно-сентиментальные узоры отечественного ситца в цветочек, который художница часто использует вместо холста. Новая выставка с непростым названием I Think I Am Dumb or Maybe Just Happy («Может, я туп или просто счастлив») в галерее Triangle (5 июня — 28 июля) объединяет произведения разных лет, дерзко балансирующие на грани китча. По выражению самой художницы, «это работы, которые стыдно делать, — с розовым цветом, с блестками». По мнению Константиновой, наслаждаться искусством старательному зрителю часто мешает слишком глубокая погруженность в контекст: все уже когда-то где-то было, прелесть новизны утрачена безвозвратно, неоригинальная работа не радует глаз. «Есть такое понятие „простые радости“. Я задаюсь вопросом: может ли „непростой“ человек испытать их, не утратив разума?» — объясняет художница. Ответ на вопрос, по-видимому, отрицательный. Работы на выставке полны скрытой тревоги: увядающие цветы, вторгающаяся в фигуративное изображение жизнерадостно декоративная абстракция, искаженные непонятной эмоцией женские лица, и все это на фоне конфетти и розового ситчика. Простые радости, если копнуть глубже, ох как непросты.

АЕS + F в МАРСе

Неразлучные, как четверка мушкетеров, художники группы АЕS+F — главные в наших широтах специалисты по масштабному, зрелищному и высокобюджетному медиаарту. Уже три года, с премьеры видеоинсталляции Inverso Mundus в 2015-м, Татьяна Арзамасова, Лев Евзович, Евгений Святский и примкнувший к ним Владимир Фридкес не радовали нас новыми проектами. Однако, как выяснилось, времени даром «аесы» не теряли. Они вовсю осваивали технологию виртуальной реальности (VR), которой с недавних пор увлеклись художники по всему миру — от престарелого концептуалиста Пола Маккарти до берлинского жителя Дмитрия Врубеля.

В 2016 году группа АЕS+F разработала видеоряд для спектакля «4.48 Психоз» в «Электротеатре». Первая VR-инсталляция, по сути, продолжение этого проекта. Увидеть ее можно в Центре современного искусства МАРС до 1 августа. Точнее, не просто увидеть, а пережить. В основе работы лежит тот же самый текст, что и в спектакле, — пьеса, написанная британским драматургом Сарой Кейн в психиатрической клинике незадолго до самоубийства, однако главным действующим лицом у АЕS+F становится сам зритель. Используя принцип модных сейчас иммерсивных шоу, художники заставляют его почувствовать себя пациентом психбольницы — опыт, от которого в России, как от сумы и от тюрьмы, никому не следует зарекаться. Сначала посетитель становится участником перформанса, по примеру злополучного автора пьесы попадая в руки к санитарам, а после, надев шлем виртуальной реальности, погружается в пучину безумных видений, окружающих его со всех сторон. Настоящий прорыв, технология, о которой деятели психоделического искусства 1990-х не могли и мечтать! Впрочем, возможно, оно и к лучшему...

Серж Головач в «Файн Арт»

Бывших глянцевых фотографов, как и бывших разведчиков, не бывает. Серж Головач много снимал для журналов о красивой жизни и в своих проектах в сфере чистого искусства охотно использует арсенал модной фотографии. Профессионально выставленный свет, продуманный фон и эффектный ракурс кого угодно сделают звездой — и фотограф без ложной скромности наслаждается собственным всемогуществом. Даже «портреты» бычков и поросят в снятой несколько лет назад серии «Эко-мода» у него выходили на удивление гламурными — хоть сейчас на обложку Vogue.

Выставка «Я», которую можно увидеть в галерее «Файн Арт» до 30 июня, — проект по-журнальному эстетский и броский, но для глянца слишком многослойный во всех смыслах этого слова. Фотограф увековечил 18 художников галереи и двух ее основательниц, Марину Образцову и Ирину Филатову, в технике фотоколлажа. На снятые крупным планом черно-белые портреты художников наложены фрагменты их произведений. На первый взгляд все ясно. На второй — не очень. Насколько личность автора растворяется в его искусстве? Нужно ли зрителю знать о том, что за человек стоит за полюбившейся картиной или скульптурой? Проект Головача ставит вопросы, но не дает прямых ответов. Впрочем, это свойство и отличает искусство от модного глянца.