В горе Тулаги 7059 метров. То была манящая высота для Николая Бандалета. Минчанин дважды пытался покорить ее. На тот момент совсем нехоженый семитысячник не дался в первый раз, но амбиции никуда не ушли. Во второй поход выдвинулись четверо белорусов. Правда, вернулись только двое. В мае 2011-го появилась новость о том, что в Гималаях пропали руководитель экспедиции Николай Бандалет и его товарищ Сергей Белоус. Связь с ними оборвалась 8 мая. Через неделю на высоте 6400 метров нашли палатку и следы альпинистов. А их самих — нет. Спустя семь лет супруга Николая Бандалета и двое вернувшихся участников рассказывают об амбициях, надеждах, их крушении и чувстве вины.
«Уезжали из Минска в тот день, кода взорвали метро»
Когда-то Лошицкий парк был не совсем ухоженный. На его территории стояло полуразрушенное здание, которое минчане использовали в качестве скалодрома. Такой тренажер для альпинистов. Там Татьяна и Николай и познакомились. Все скрепилось достаточно быстро.
Татьяна работала в БГУФКе, преподавала спортивный рекреационный туризм. Николай по образованию физик. Долго трудился в Академии наук и после весьма сожалел, что не сложился в этой сфере. Но времена были сложные, требовались деньги. Научный сотрудник занялся бизнесом.
Благодаря Николаю для Татьяны открылись настоящие горы. Начались путешествия в Тибет, Непал, Киргизию, Грузию, Таджикистан и много куда еще.
— Каждый находит свой кайф. Говорят, в горы ходят, потому что они есть. Это удовольствие от понимания, что ты справился с собой. А еще манящая красота гор, когда небо синее, а пики белые. Иногда это ужасает. Но все равно очень эстетично.
Непальскую гору Тулаги Бандалет пытался брать дважды. Первый раз — в 2010 году.
— Для прохождения гору открыли только в 2003-м. Думаю, она была мечтой. Загадочная, почти не хоженая гора. Это были амбиции. Я считаю, что здоровые.
В первую экспедицию с Николаем отправились Сергей Нилов и Алексей Корочков. Мужчины преодолели северо-западную стену и на высоте 6400 метров вышли на длинный гребень. Затем спустились на плато. Оказалось, дальше еще кусок огромной горы. Одним днем ее не покрыть. Абсолютно дикое место.
— Естественно, не знали, что дальше. Но, насколько я поняла, у Алексея не было огромной мотивации штурмовать гору, так что они спустились.
Однако в Бандалете сидело желание покорить вершину. Посмотрел карту и решил, что с юга, возможно, будет легче. В итоге собрал команду из белорусских ребят.
— Согласился очень серьезный и очень сильный альпинист Сережа Белоус, еще Сергей Прачаков, Юрий Сушко и Алексей Пушковский.
Настроились — поехали.
— Ребята уезжали из Минска в тот день, кода взорвали метро. Из-за перекрытых дорог опаздывали на самолет. Возможно, это было каким-то сигналом. Но когда я его отпускала, вообще ничего не почувствовала. Думала, все будет нормально.
«В Катманду вернемся — с меня пиво»
Юрий Сушко много и активно рыбачил. Покупал экипировку, палатки, горелки и всякую такую штуковину. Практически все, чтобы наладить быт на улице. В итоге познакомился с ребятами из специализированного магазина. Чуть позже они стали предлагать: «Попробуй альпинизм». Как раз тогда Николай Бандалет собирал людей в Фанские горы.
Вроде получилась классная двухнедельная поездка. Но когда возвращались домой, Юрий сказал себе, что больше никогда в горы не пойдет.
— Мне хватило. Одно дело — два-три дня в палатке пожить. И другое — провести там больше недели, когда у тебя уже нет чистых вещей и негде постираться. Начинаешь вонять, а потом просто не замечаешь запаха. Ну и горы — это физический труд, не соизмеримый ни с каким другим внизу.
По возвращении Юрий продолжил ходить в клуб на улице Лукьяновича, который организовал Николай Бандалет. Ребята занимались скалолазанием — чисто для себя. Изначально Сушко воспринимал это необычным фитнесом, но втянулся.
— Когда Коля позвал штурмовать Тулаги, я согласился. Я был уверен в Бандалете. Он не давал мне повода в себе сомневаться. Каких-то предчувствий у меня не было. Но уже на месте стало странно. До сих пор не могу понять, в чем дело. В физическом плане я был готов очень хорошо. Знал, что на высотах где-то что-то иногда подглючивает, может быть «горняшка», но организм справлялся. При этом некоторая тревога улавливалась. Родители почему-то снились. Эффект присутствия очень сильный, просыпаешься — все как будто наяву было.
Сильные качели начались на высоте 5500 метров. Отряд из четырех человек (Бандалет, Белоус, Сушко, Прачаков) отправился туда на акклиматизацию. После ночевки мужчины вернулись в базовый лагерь. Планировали поутру подняться на 6000. Но ни у кого не было настроения. Всем хотелось вниз. Бандалет принял решение: «Отдыхаем».
— Помню, стали спускаться, только-только отдохнув. Прошли буквально 10 минут, Серега Прачаков говорит: «Давайте еще отдохнем». — «Ну, давай». Сидели рядом со стеной. И как раз рядом прошла лавина. Белоусов тогда сказал: «Блин, Серега, в Катманду вернемся — с меня пиво».
«Мужики, я с вами дальше не пойду»
28 апреля альпинисты спустились в базовый лагерь. После тяжелого восхождения планировалось два дня полного отдыха перед штурмом. Был вечер. Мужчины играли в карты, пили чай, беседовали. Прачаков собрал товарищей.
— У меня была плохая чуйка. Бабушка приснилась почему-то — никогда такого не было. Когда шли вниз, постоянно думал: «Как нам спуститься?» Мы оказались на леднике в базовом лагере. Физически вроде легче, но на душе все равно что-то не то. Я собрал всех: «Ребята, я не пойду дальше». Все по-честному. Рассказал, что чувствую…
Сергей увлекался боксом. Кто-то из друзей сказал, что походы на скалодром помогут укрепить кисти. Там они познакомились с Николаем Бандалетом. Очень быстро поняли, что сходятся характерами, и сдружились.
— Коля для всех был авторитетом. Помню, на пике Ленина у нас очень сильно обгорели два человека. Со мной случилось то же самое. Сказал Бандалету: «Знаешь, я тоже не пойду». Коля улыбнулся: «Что? Куда ты не пойдешь?! Ну-ка собирайся». Я тогда снял два слоя кожи. Но мы пошли дальше. И теперь я боялся повторения ситуации. Но он не стал уговаривать: «Сергей, я тебя понимаю».
На следующее утро Прачаков пошел вниз, а трое оставшихся альпинистов продолжили восхождение.
— Я впервые видел Колю таким, — вспоминает Юрий Сушко. — Он уходил в себя, был раздраженным. Когда мы добрались до второго базового лагеря, я подошел к палатке. Внутри была какая-то вода, меня все это вывело из себя. Сказал Сергею Белоусу: «Если дальше не пойду, это нарушит как-то ваши планы?» Он как раз готовил гречку на газовой горелке. Коля был вдалеке.
Помешивая кашу, Белоус ответил: «Да ладно, Юра, что там той горы? Сходим, да и все».
— Коля услышал и подошел: «Да не трогай ты его, он еще молодой, пусть сам решает». Как только я это услышал, почувствовал свободу: «Мужики, я с вами дальше не пойду». Потом спросил: «Может, что-то оставить?» У Коли глючили электронные часы, я оставил ему свои, а еще веревки и ледоруб. Даже не заночевал, пулей понесся вниз.
Это было 3 мая.
«Чуть не крякнули. Будет случай, расскажу»
Прачаков и Сушко встретились в гостинице в Катманду и не высказали сильного удивления. Сели и спокойно объяснились. Удобно выстраивалась цепочка рейсов, можно было оперативно улететь в Минск.
— Мы ужинали перед отлетом, когда я звонил Бандалету на спутник. Спросил, как ситуация. Он ответил: «Ситуация такая, что чуть не крякнули. Будет случай, расскажу».
8 мая Николай Бандалет позвонил Татьяне по спутниковому телефону и сообщил, что до вершины остаются «две веревки» (120 метров), мол, на гребне много снега, огромные трещины и негде страховаться. Мужчины не успели справиться за день, потому начали спуск. Уже стемнело, они едва нашли палатку. Переночевали и весь следующий день отдыхали. Потом утром снова вышли на штурм вершины. Работали на горе целый день. И снова не хватило светового дня. Потому они поймали холодную ночевку. Без палатки, горячего питья и еды.
И Прачаков, и Сушко до сих пор не понимают, почему у Бандалета и Белоуса случилась холодная ночевка. Оба были опытными альпинистами и прекрасно знали, что восхождения надо завершить до 14:00 (максимум до 16:00). О случившемся Сергей и Юрий узнали уже в Минске.
— Первая мысль: «Может, телефон сел?» Коля был очень одаренным альпинистом. Таких в Беларуси поискать. И физуха, и психология максимально подходили для похода в горы. Я мало знал Белоуса. Мы познакомились только перед походом. Слышал историю, как они почти добрались до вершины и увидели иностранца, которому было плохо. Сергей кинул все и помог незнакомцу спуститься. Обычно такое не практикуется. Представь, ты потратил кучу денег, нервов и времени — и за 10 часов до цели бросаешь все ради человека, которого видишь впервые. То есть Белоус спас чужую жизнь. После случившегося мы какое время общались с его родственниками, но потом потеряли связь.
«Пока долетим, пока дойдем — это дней десять»
Если в первый раз им не хватило времени спуститься, значит, мужчины пошли на откровенный риск, чтобы утром все-таки покорить эту вершину, рассуждает Татьяна.
— Помню, когда оборвалась связь, я испытала огромный шок. Это были первые две экспедиции за время нашего знакомства, в которые он отправился без меня. Я тогда работала в университете физкультуры. Экспедиции организовывались в весенне-осенний период — меня просто не отпускали. Конечно, безумно волновалась, места себе не находила. Мы общались по спутниковому телефону четко по графику. Потому что ребята экономили заряд батареи.
Татьяна придумывала себе много миллионов причин, чтобы не думать о плохом. Может, села батарейка и ребята не могут выйти на связь?
— Тем более у Николая была привычка ломать рации. Какую бы ему ни дали, она начинала глючить. Потому я всегда забирала рацию себе.
Татьяна успокаивала себя несколько дней. Потом пошла на встречу с белорусскими альпинистами. Решали: как спасать, где спасать, куда ехать и ехать ли. На это ушло около двух суток. Все согласились, что своими силами ничего сделать нельзя.
— Пока долетим, пока дойдем — это дней десять. Тем более люди будут не акклиматизированы, с властями надо разобраться. В итоге позвонили местным спасателям.
Вертолет вылетал три раза. На третий раз была обнаружена палатка. Спасатель спустился с вертолета, зашел в внутрь, сфотографировал, взял кое-какие личные вещи. Чуть выше на склоне заметили следы.
«Пришло то самое страшное осознание. Все рухнуло»
— Предполагали, что они могли дойти до вершины, но, поскольку путь сложный, спуститься обратно с севера. После третьего раза мы приняли решение больше не выпускать вертолет…
Татьяна долго была уверена, что все обойдется. Говорит, в горах она не встречала человека надежнее, чем Николай.
— Из любой сложной ситуации мы выбирались непотрепанными. Помню, Фанские горы. Лезли по северной стене. После третьего дня началась непогода. Выпало много снега, упала температура. Все трещины замерзли, страховаться было негде. Веревка была как проволока.
Альпинисты решили спускаться вниз.
— Для этого последнему человеку нужно оставить на горе какой-то закладной элемент — точку страховки для веревки. В итоге вся гора была обвешана нашим снаряжением. Коля спускался последним. Он экономил на всем, чтобы мы смогли спуститься, дико рискуя своей жизнью. Мы даже ледобур расплющили и вбили в скалу.
Спускались несколько дней. Татьяне казалось, что она поседеет от страха. При этом у Николая был самый тяжелый рюкзак.
— Я просто не могла его просто поднять. Очень переживала, понимая, насколько Коля рискует. Когда не видел, я воровала что-то из его рюкзака и подкладывала в свой. Лишь бы мужу было легче. В итоге мы все-таки спустились. И то нам не хватило несколько метров до земли, пришлось прыгать. Мы живы остались тогда.
Потому Татьяна и была уверена, что ее муж что-то придумал. Осенью с этой мыслью в сердце они с сестрой поехали в Непал — в ту деревню, откуда стартовала экспедиция.
— Грубо говоря, я ехала на встречу с мужем. С очень большой надеждой. Правда, местные сказали, что никого у них нет… Именно тогда пришло то самое страшное осознание. Все рухнуло. Ощущения странные: и домой ехать не хочется, и оставаться. Мы пошли чуть ниже, побыли там несколько дней и потом полетели в Минск.
«Выхожу на поле, а там ребята картошку сажают»
— Сережа, Юра и Леша не были настолько сильно мотивированы той горой. Насколько я понимаю, там оказалось достаточно сложно. Ребята сказали, что не готовы дальше штурмовать вершину. Люди имеют право на выбор. Я никого не осуждаю и ни на кого не обижаюсь. Я просто… Я понимаю обе стороны. Понимаю, насколько Николай был заряжен. Понимаю эмоции людей, которые рассчитывали свои силы. Ну и еще раз: разница в мотивации была колоссальной.
— Конечно, я чувствовал свою вину, когда все произошло, — говорит Прачаков. — Надо было настоять, отговорить, надо было проявить волю, чтобы их остановить. Или же идти с ними дальше…
Что касается версий случившегося, то по большей части все сходятся на трещине, в которую попали мужчины… Через два года в базовом лагере установили мемориальную табличку.
— Меня только после этого отпустило, — признается Прачаков. — А так ребята снились. С Колей все время ругались. Помню, снится, как взбираюсь по сложному подъему. И вдруг выхожу на поле, а там ребята картошку сажают. Я сразу на эмоциях: «Да блин, вы охренели, мы вас там ищем, вертолет заказывали, столько нервов и денег убили!» Сергей на меня даже не посмотрел. А Коля поднял голову, смерил меня взглядом, мы немножко побеседовали — и потом он отвернулся, продолжив сажать свою картошку.
Теперь Татьяна работает детским тренером по скалолазанию. Она завязала с альпинизмом и с 2011 года не была в горах.
