Москва, 2 ноября - "Вести.Экономика"
Поскольку швейцарская политическая система федерализма сама по себе частично выстроена на примере американского федерализма XIX века, среднестатистический американец может представить себе как выглядит швейцарская политическая система. Есть швейцарские кантоны, похожие на американские штаты. И есть швейцарский федеральный законодательный орган, который похож на американский Конгресс.
Однако американцы склонны не замечать, что масштабы политических единиц в Швейцарии намного меньше, чем в США. Когда швейцарец говорит о том, как швейцарская политика опирается в основном на кантональный уровень правления, он имеет в виду, что швейцарская политика сосредоточена вокруг политической единицы размером с небольшой американский город. И хотя часто швейцарские кантоны приравниваются к американским штатам, суть в том, что даже самый маленький с точки зрения населения штат США больше, чем 4 из 26 швейцарских кантонов.
Напротив, крупнейшим швейцарским кантоном (по численности населения) является Цюрих с населением в 1,5 млн человек. Это делает его меньше 11 штатов США. Но большинство швейцарских кантонов намного меньше. Действительно, среднее население швейцарских кантонов составляет 234 тыс. человек, это размер Техаса, Гилберта, Аризоны. (В среднем 324 тыс. человек). Самый маленький кантон насчитывает всего 16 тыс. человек.
Физический размер швейцарских кантонов намного меньше, учитывая, что вся Швейцария меньше Западной Вирджинии. Род-Айленд, самый маленький штат США, больше, чем 5 швейцарских кантонов. Крупнейший швейцарский кантон, Граубюнден, имеет размеры Пуэрто-Рико и меньше, чем Коннектикут.
Очевидно, что с точки зрения размера и масштабов американские штаты намного больше, чем швейцарские кантоны в целом.
В США средний объем населения штата составляет 4,5 млн человек, в 20 раз больше средней численности швейцарского кантона. (Средняя численность населения США на один штат составляет 6,4 млн человек). Когда мы говорим о кантональном уровне управления в Швейцарии, мы говорим о местном самоуправлении в сравнении со штатами США, где даже малонаселенные штаты, такие как Южная Дакота, значительно больше, чем все кантоны, кроме 2 крупнейших кантонов Швейцарии, будучи значительно больше с точки зрения физической географии.
Если бы США состояли из штатов, приближающихся по численности населения к средней численности населения швейцарских кантонов, то в США было бы более 1300 штатов. И в каждом было бы население около четверти миллиона человек.
Учитывая небольшой размер этих политических подразделений, потенциал для налогоплательщиков, «голосующих ногами», даже больше, чем в США, где миграционные модели часто отдают предпочтения штатам с более низким налоговым и нормативным бременем.
Размер и политическое представительство.
Размер политических юрисдикций также оказывает серьезное влияние на политическое представительство.В более ранней статье «В США должны быть 10 тыс. членов Конгресса», было отмечено, что в США исключительно высокий уровень соотношений между политиками и гражданами.
То есть избирательные округа огромны по стандартам как Европы, так и Латинской Америки. Более того, они также огромны по стандартам американцев XVIII века, которые писали конституцию США.
В частности, в США насчитывается 535 членов Конгресса, которые предположительно представляют 320 млн человек. Это означает, что на одного члена Конгресса приходится 598 тыс. жителей США. Между тем, в Германии насчитывается 130 тыс. жителей на одного члена национального законодательного органа. В Канаде – 99 тыс. человек. В Швейцарии – 33 тыс. человек.
В 1790 году члены Конгресса представляли в среднем 37 тыс. человек. Например, в штате Массачусетс в 1800 году насчитывалось 422 тыс. человек, которых представляли 16 членов Конгресса. В то время сенаторы не избирались напрямую, поэтому, если учитывать только членов Палаты представителей, средний размер избирательного округа в штате Массачусетс в 1800 году составлял 30 142 человек. Чтобы достичь такого показателя сегодня, Конгрессу США потребует 10 тыс. членов.
Более того, число законодателей по сравнению с общей численностью населения сейчас крошечное в сравнении с тем, что ожидалось, когда была написана Конституция США:
Это также не проблема национального законодательства.
Также огромны избирательные округа в штатах США по сравнению с числом членов кантональных законодательных органов Швейцарии. Например, в США число жителей на одного законодателя штата колеблется от 3 105 человек в Нью-Хэмпшире до гигантских 310 тыс. человек в Калифорнии.
В Швейцарии число швейцарских жителей на одного кантонального законодателя колеблется от 8 200 в Цюрихе до минимального числа в 327 человек в Аппенцелль-Иннерродене. Но вместо того, чтобы бросаться в крайности, давайте возьмем средний швейцарский кантон и средний американский штат. Например, в Индиане насчитывается 6,6 млн жителей и 150 законодателей, что означает, что на каждого законодателя приходится около 43 тыс. жителей. В швейцарском кантоне Фрибург с населением 311 тыс. человек кантональный законодательный орган насчитывает 130 членов. Таким образом, во Фрибурге около 1200 жителей на каждого законодателя.
Это означает, что даже в кантоне среднего размера гораздо меньше жителей на одного законодателя, чем даже в самом представительном законодательном органе в США, который является штатом Нью-Хэмпшир, где на одного законодателя приходится 3100 жителей.
Другими словами, в Швейцарии вполне разумно ожидать, что представители кантонов будут знакомы с населением, местной культурой и местными проблемами. Здесь можно даже столкнуться с тем или иным законодателем на улице, особенно если он представляет только 2 тыс. жителей. Число избирателей на каждого законодателя, конечно, еще меньше.
В США с точки зрения размера избирательного округа даже законодатель штата часто представляет небольшой город. В ситуации с членами Конгресса намного хуже, и каждый член представляет собой равное население равное по численности населению Фресно, штат Калифорния или Тусона, штат Аризона.
Последствия
Когда мы рассматриваем различия в размерах и масштабах политических и избирательных юрисдикций, можно увидеть, что во многих случаях юрисдикции США в 10 или 20 раз превышают те, которые находятся в Швейцарии. Эти огромные различия в географии и демографии подчеркивают ряд реалий, которые лежат в основе многих политических и институциональных различий, разделяющих американцев и швейцарцев.Как США, так и Швейцария применяют федеративную структуру. Однако во многих отношениях швейцарская политическая система гораздо более децентрализованная, чем американская. Например, в Швейцарии нет ни одного главы исполнительной власти, и политика по-прежнему носит децентрализованный характер, а правительства кантонов осуществляют большой контроль и влияние в областях культуры, государственных финансов и здравоохранения.
Более того, когда мы говорим о кантональном уровне управления в Швейцарии, имеется в виду то, что в США назвали бы местным самоуправлением в политике. Швейцарские кантоны по размеру обычно равны маленькому муниципальному району в США. Кроме того, политическое представительство является сверхдемократическим по современным американским стандартам, причем во многих случаях на одного кантонального законодателя приходится 1500 жителей.
Последствия этого значительны. Учитывая местный характер правительства и малые размеры избирательных округов, избиратели имеют совершенно иные отношения с государственными учреждениями.
Например, когда услуги, предназначенные для местного самоуправления, финансируются местным кантональным правительством, это означает, что государственные услуги, включая социальные пособия, такие как субсидии на здравоохранение, финансируются не каким-то другим анонимным налогоплательщиком, проживающим за сотню или даже тысячу миль. Небольшой размер кантона означает, что средства поступают от налогоплательщиков, от людей, живущих буквально по соседству. В таких случаях сложнее рассматривать демократическую политику как вопрос получения чего-либо от какого-то далекого безликого «угнетателя». Когда важные политические институты близки к людям, больше вероятности того, что появится ответственность за сообщество, а не желание «взять деньги и сбежать».
Фактически, размер избирательного округа во многом взаимосвязан с государственными расходами, как показано в исследованиях Марка Торнтона, Джорджа С. Форда и Марка Ульриха.
Торнтон заявляет, что размер избирательного округа объясняет большую часть тенденции или тенденции к повышению государственных расходов из-за фиксированного размера большинства законодательных органов. Крупные избирательные округа увеличивают расходы на проведение кампаний и, следовательно, больше зависят от крупных фондов в вопросах покупки СМИ и доступа к средства СМИ. Например, стоимость проведения кампании штата в Калифорнии значительно больше, чем расходы на проведение кампании в штате Вермонт.
- Избранные должностные лица, неспособные привлечь значительную часть своих избирательных округов, полагаются на группы интересов, заявляющие, что они являются представителями избирателей.
- Избиратели не участвуют, потому что они понимают, что их голос стоит мало в более крупных группах.
- Избиратели не участвуют, потому что они не могут лично встретиться с кандидатом.
- Избиратели не участвуют, потому что выборы в более крупных избирательных округах с меньшей вероятностью будут сосредоточены на вопросах, представляющих личный интерес для многих избирателей.
Сложнее провести личную встречу с избранным должностным лицом в большом округе, чем в небольшом. Чиновники признают, что один избиратель имеет минимальное значение в большом избирательном округе, поэтому кандидаты предпочитают полагаться на СМИ, а не на личное общение с избирателями.
Более крупные группы избирателей религиозно, этнически, культурно, идеологически и экономически более разнообразны. Это означает, что избранные должностные лица будут менее склонны разделять избирателей по социальным классам, этническим группам и другим характеристикам из значительного числа своих избирателей.
Более крупные избирательные округа часто означают, что кандидат физически более удален, даже если он не в парламенте или Конгрессе. Это снижает возможность доступа.
Разумеется, ничто из этого не может снизить значимость культурных различий между швейцарцами и американцами. Однако эти различия также могут быть усилены политическими институтами. При взгляде на суперкрупные институты США – по сравнению с небольшими локализованными политическими институтами Швейцарии – трудно представить как можно игнорировать эти огромные различия в конституционном ландшафте.