Европейские политологи встревожены растущей популярностью правых политических партий, но считают, что им не удастся развалить Евросоюз из-за невозможности создания своего альянса внутри ЕС
Экологический знак ЕС
Австрийская партия Свободы (в современном понимании Запада — ультраправая) 4 февраля 2000 года впервые в своей истории вошла в коалиционное правительство Австрии. Не в качестве мальчика на побегушках, а полноправного партнера Австрийской народной партии: представитель АПС Сюзанна Рисс-Пассер назначена вице-канцлером страны.
Харизматичный и противоречивый, популярный и ненавидимый многими лидер АПС Йорг Хайдер становится после этого объектом жесткой критики как внутри страны, так и за ее пределами — за реплики, восхваляющие Ваффен СС, за свои антииммигрантские высказывания и склонность к евроскептицизму.
Тысячи людей собрались в тот день на венской площади Героев, чтобы потребовать его отставки с поста главы партии и лишить таким образом возможности влиять на политику правительства.
«Весь Старый Континент тогда был встревожен, — отмечает обозреватель испанской El Confidencial Селия Маса. — Впервые за время существования Евросоюза эта организация ввела санкции против государства, являющегося ее членом. В сфере дипломатических отношений других стран ЕС с Веной сильно «похолодало». Австрия подверглась остракизму».
22 мая 2016 года Норберт Хофер, представляющий ту же Австрийскую партию свободы, оказался главным претендентом на победу в президентских выборах. За месяц до этого, когда он победил первом туре эколога Александра Ван дер Белена, толпы народа вышли на улицы, как и полтора десятка лет назад. Только это были люди, праздновавшие победу, пусть и временную, промежуточную, представителя «крайне правых». Не было никаких протестов. Никто не ввел санкции. А заголовки материалов прессы сводились к констатации «Австрия тоже не осталась в стороне от общеевропейской ультраправой волны».
Нынешнее объявление президентом Ван дер Белена общей картины усиления позиций правых никак не корректирует, до и собственно с президентством, неожиданно обретенным благодаря подсчету бюллетеней голосования по электронной почте, пытливые журналисты обещают разобраться.
После падения диктатур в Европе (к этим режимам специалистами из ЕС причисляются не только правление Франко в Испании, но и весь коммунистический блок, возникший после Второй Мировой) правых «задвинули в дальний угол» — в государственных выборных институтах они почти не получали мест. Однако в последнее десятилетие это движение испытывает явный подъем, а в последние пару лет — так просто взлет. Вспомним греческую «Хриси Агви» («Золотой рассвет») в Греции, главу Венгрии Виктора Орбана, управляющего по лекалам ультранационалистов. Финского евроскептика Тимо Сойни ставшего министром иностранных дел Страны Суоми. Лидера партии «Альтернатива для Германии» Фрауке Петри, не скрывающую своего желания сменить Ангелу Меркель на посту канцлера и зарабатывающую хорошие очки речами, направленными против сегодняшней политики приема беженцев. Не забудем Марин Ле Пен с ее «Национальным фронтом» во Франции и депутата парламента Нидерландов, руководителя «Партии свободы» Герта Вилдерса, постоянно «проявляющего себя ксенофобом», как регулярно пишут европейские СМИ.
«Христианская Европа» против «исламского вторжения»
Что происходит в Старом Свете на самом деле? После того, как те жители континента, что трудятся на ниве политики, усвоили уроки фашизма, организовавшего Вторую Мировую войну, Европа сошлась во мнении, что лучшей альтернативой нацизму будет либеральная демократия. По прошествии нескольких десятилетий справедливость этого консенсуса все сильнее ставится под сомнение.
«Не только в Австрии, — считает профессор Лондонской школы экономики Филипп Деккер, — но и во Франции, и в Германии тенденция смещения вправо все более заметна. А ведь две последние страны образуют ядро соглашения, достигнутого в Европе после глобального конфликта 1939 — 45».
Правые (в современном европейском прочтении — «ультраправые») получили хороший импульс для развития и продвижения своих принципов в массы, благодаря экономическому кризису, обрушившемуся на континент в 2008 году. Обвал экономики многих стран вызвал широкое недовольство населения, которому пришлись по душе идеи правых, и прежде всего «Европа — для европейцев». Нахлынувшая на Евросоюз в прошлом году цунами беженцев резко усилила эти настроения. Мысль об укреплении национального суверенитета для защиты от «инородного вторжения» едва ли не каждодневно все увеличивает остроту вопроса о будущем тяжелораненого проекта Европейского Сообщества.
«Евросоюз часто представляется одной из главных причин нынешних проблем и потому некоторые из политических образований именно правого толка предлагают альтернативные идеи, начиная от «федералистской модели «Европа наций» до радикальной «Европа христианская», — констатирует уже упоминавшийся Деккер.
Профессор Бирмингемского университета Крис Аллен открыто говорит, что «Европа находится в процессе захвата ее мусульманами». Эта установка в последние годы приобрела особенную популярность, даром, что подтверждается демографической статистикой едва ли не каждого государства-члена ЕС. Ислам уже значительной частью европейского населения воспринимается как угроза национальному и культурному единству стран ЕС.
«Не только большое число беженцев дает импульс росту правоориентированных организаций — террористические акции, творимые мусульманами, родившимися в Европе, получившими боевое крещение в Ираке и Сирии и вернувшимися после этого в свое европейское «домой», добавляет боязни европейским христианам и возбуждает у них категорическое неприятие всего мусульманского. Голоса крайне правых успешно эксплуатируют идею, что Европа находится уже даже не под угрозой исламского вторжения, а в процессе захвата инородцами», — добавляет Аллен.
Невозможные альянсы
С импульсами и питательной средой правого движения все более или менее понятно. А каковы его перспективы? Поднимутся ли правые до вершин управления государствами? Западные политологи считают это маловероятным.
В Великобритании, например, многие задаются вопросом, что случилось с Британской национальной партией. Организацией, активно и продуктивно использовавшей лозунг «Работа в Британии — для рабочих Британии» и на нем одном сумевшей добиться заметных успехов. Пика славы она достигла в 2008, когда получила 55 мест в советах графств по итогам локальных выборов в стране. А в следующем году обрела два мандата в Европарламенте. После чего партия благополучно увяла, и если о ней кто и вспоминал, то только для того, чтобы обвинить нынешнего лидера Ника Гриффина в политическом банкротстве.
Основываясь на этом примере, политолог Кристофер Ховарт из исследовательского центра «Открытая Европа» заявляет, что «подобные политические команды никогда не достигнут реальной власти. Их лидеры слишком много внимания уделяют собственной харизме, боятся поблекнуть на фоне чужой и потому априори неспособны на создание союзов с организациями, даже и разделяющими их взгляды. При том, что успешность всех их покоится на одном и том же основании (три столпа — критика Брюсселя, иммиграция и защита национального суверенитета), между ними существуют различия, препятствующие объединению и разработке общих стратегий».
«В той же Италии, например, «Каса Паунд» (общественный центр в Риме, считающийся неофашистским — прим. ИА REGNUM ) по своим взглядам является антиклерикальной, а другое движение правого толка, «Новая сила» — наоборот, чрезвычайно религиозной, почти фундаменталистской. Француженка Марин Ле Пен и голландец Герт Вилдерс в 2013 году предпринимали попытку создания новой парламентской группы для участия в европейских выборах в 2014, но их усилия не увенчались успехом. Причиной провала были разногласия в отношениях к евреям: партия Свободы является ярым защитников Израиля, а «Национальный фронт» имеет яркое антисемитское прошлое. Голландские правые высказываются в пользу однополых браков, а «НФ» их на дух не приемлет, — указывает El Confidencial. — В отношении сохранения или роспуска ЕС мнения правых тоже не всегда совпадают. Бельгийское движение «Фламандский интерес» и итальянская «Северная лига» борются за региональную автономию. Британская «Партия независимости Соединённого Королевства» (UKIP) и финская политическая организация «Истинные финны» голосуют за выход из ЕС, но между ними имеется целый ворох противоречий, отдаляющий эти движения друг от друга, и не имеется даже намека на возможность преодоления взаимонепонимания. Марин Ле Пен заявляет о готовности приехать в Лондон, чтобы поучаствовать в кампании в пользу «брекзита», но евроскептики, руководимые Найджелом Фараджем, избегают попадать с лидером «НФ» в одно фото».
Так что же все-таки день грядущий готовит для довольно успешных на сегодня правых? Нет сомнения, что завтра они станут еще более успешными: в краткосрочной перспективе они на национальном уровне (каждая организация — в своей стране) свой политический вес увеличат. А в долгосрочной — туман. От одного выхода Великобритании ЕС не рухнет. Но прецедент может быть создан. Европейские политологи считают, что ради достижения успеха в Европе правым (термин «успех» в их трактовке — распад Евросоюза) нужно обязательно объединиться для создания блока в парламенте Сообщества, чтобы продавить идею роспуска последнего. Странно, что возможность постепенного «облетания цветка ЕС по лепестку» (то есть выхода государств поодиночке через внутренние референдумы) европейские политологи не замечают. Или, что более вероятно, не хотят признавать наличие такой возможности.
Владимир Добрынин