Анатолий Адоскин - актер, чтец, автор телепрограмм о русской литературе, а теперь еще и писатель. Фото: РИА Новости/ www.ria.ru Собрание пестрых глав, довольно нестройные эпизоды, вырванные странички памяти, коллаж прожитой жизни... Идея книги родилась почти случайно: Анатолий Михайлович занимался ремонтом в своей квартире и решил сменить шкаф, старый, уже почти развалившийся на новый, с модными бесшумно скользящими створками."Многоуважаемый шкаф" был бесценен тем, что хранил приметы прошлого, хрупкие воспоминания о былом - пожелтевшие пакеты со старыми фотографиями, слайдами, шкатулки с записочками - все, что бережно сохраняли в веке двадцатом, и то, от чего привыкли без сожаления избавляться в веке двадцать первом. Письмо от бабушки из Киева времен гражданской войны, от отца с фронта из Кенигсберга накануне Победы, от жены из Токио, где она ставила свой балет в далеком 1966 году...
Часть воспоминаний Адоскина уже публиковалась, но главы, посвященные детству, бабушке, военным и лагерным мытарствам семьи, началу пути в профессии, Серафиме Бирман, Борису Иванову, капустникам в Доме актера, семье Марины Цветаевой, публикуются в книге впервые...
Около сотни сыгранных ролей в театре Моссовета, работа в "Современнике", "Ленкоме", в кино и на телевидении. О себе Анатолий Михайлович пишет как бы вскользь, больше об учителях в театре и в жизни. Главный наставник, Вергилий в мире театра - режиссер Юрий Завадский. А кроме того педагог по слову Елизавета Эфрон, мастер художественного слова Дмитрий Журавлев, историк Натан Эйдельман, режиссер Анатолий Эфрос, литературоведы Юрий Карякин, Станислав Рассадин. Конечно, главный "хулиган закулисья" Ростислав Плятт и великая, неповторимая Фаина Раневская.
Каждое из этих имен - эпоха, тайна, памятник. Каждая встреча - счастье на всю жизнь и великая награда. Названием книги стали строчки из главы об уникальном актере, педагоге Дмитрии Журавлеве, до последних дней устраивавшем вечера в зале Дома ученых: его тихий голос и неповторимые интонации завораживали всех присутствующих. Таких актеров сейчас нет, с грустью признает автор: "Всем, кто был лишен счастья знать этого великого артиста, хочется сказать: "Ах, если бы вы знали, если бы слышали!"
Мемуары автор начинает неспешно, с истоков. Он - будто рассказчик, сидящий в старомодном кабинете под уютным абажуром. А каждая глава - беседа.
...С Фаиной Георгиевной Анатолий Михайлович познакомился на гастролях театра Моссовета в Ленинграде. Адоскин вспоминает курьезный случай - иногда он удостаивался чести выгулять ее дворнягу по кличке Мальчик. За происходящим Фаина Георгиевна наблюдала с балкона в театральный бинокль. Над головой периодически раздавался ее бас: "Толечка, подождите, он еще не сделал, еще не сделал. Еще минуточку!" Строптивый Мальчик не раз вырывался из ошейника и тогда Анатолию Михайловичу приходилось бегать за ним по всему Тверскому бульвару.
Гримерные Ростислава Плятта и Анатолия Адоскина находились друг напротив друга. Случайность? Нет. По словам Анатолия Михайловича, Плятт щеголял ролью возмутителя спокойствия, ниспровергателя официальщины, вечный ребенок, "ростиславный чудак", совершенно лишенный снобизма при всех своих заслугах и регалиях, "вечный студент", никогда не боявшийся принять совет от своих коллег, человек, излучавший добро и свет, благодаря которому не одно поколение актеров сохранило любовь к профессии.
Вспоминая былое, пожалуй, ни разу автор не сожалеет о прошедшем. "Но как удержать прошлое? Ведь без него оскудеет будущее", - вот зачем эта книга.
"Российская газета" - Федеральный выпуск №6836 (265)